Алмо о чем-то шептался с Вьекално, Лехтэ рассказывала об их поездке, о планах. Было весело.
Десерт юные эльдар доедали в спешке. Песик стоил немедленного знакомства. А фибула внимательного рассмотрения.
С помощью Вьекално Альмариону легко удалось разыскать Щена на заднем дворе. Тот, хотя и успел пообедать, притворялся, что охотится на синицу, приплясывающую неподалеку на дорожке.
— Ты что же это, котом решил стать? — спросил Алмо. Птица остановилась и, склонив головку на бок, со всем вниманием стала дожидаться ответа.
Песик тявкнул, выражая степень негодования, в которое повергло его предположение хозяина, и уселся на землю, отвернувшись. То ли показывал обиду, то ли, что вернее, не хотел терять пернатую из виду.
Вьекално, посмотрев на уже склонившееся к закату солнце, предложил прогулку. Альмарион согласился: фибула вполне могла дождаться вечера, леди же Ариэн ради них вряд ли стала бы придерживать ладью.
Вышли втроем: Вьекално, Альмарион и Щен.
Экскурсоводом родич оказался отличным. Многое знал о примечательных местах, архитекторах, возведших то или иное строение, их, строений, особенностях и не стеснялся делиться знаниями.
Алмо с интересом слушал: в Валимаре он все же был впервые. Однако к исходу второго часа ему уже хотелось намекнуть на то, что прогулку он представлял несколько иначе.
Они подошли к широкой лестнице, ведущей в парк на окраине города.
Щен немедленно скатился вниз и уже нашел, на кого поворчать. Эльфята пока стояли вверху. Вьекално рассказывал, что за кольцом деревьев есть площадка, где очень часто собирается молодежь: поют, музицируют, никого при этом не тревожа. Альмарион недоумевающие посмотрел на родича.
— А что мешает собираться на площади? — решил уточнить непонятное сразу же.
— Так ведь шум.
— Разве музыка — это шум? Или у вас там, — Алмо указал в сторону парка, — собираются те, кто еще не освоил инструменты?
Вьекално явно не понял его, и Куруфивион предпочел оставить этот вопрос маме.
Тем более, что перила лестницы выглядели так соблазнительно! Особенно для юного нолдо, чинно прогуливавшегося по городу почти два часа.
Он присмотрелся: швов и стыков видно не было, полированный камень, подсвеченный косыми лучами, заходящего солнца, одинаково блестел на всем протяжении.
Тогда Алмо запрыгнул на перила и заскользил по ним вниз.
Вьекално смотрел ему вслед с раскрытым ртом. Выглядел он при этом так забавно, что оглянувшийся Куруфинвион заливисто засмеялся. Испуганный вскрик заставил его повернуть голову. На нижних ступенях лестницы стояла, замерев, ваниэ. Одна рука ее лежала на перилах, второй она прикрывала рот. Алмо оценил расстояние и, сгруппировавшись, спрыгнул. Тут же кувыркнулся пару раз и остался лежать в траве.
По лестнице застучали каблуки. Вьекално, добежав, перемахнул через ограждение и подскочил к родичу:
— Что с тобой? Где болит?!
— Нигде не болит, — Алмо даже сел от удивления.
— Но ты не поднимался…
— Голова немного закружилась, — пояснил Алмо встревоженному ваниа. — И, смотри!
Он потянул Вьекално на землю, и тот послушно лег в траву, несомненно перепачкав соком светло-голубую рубаху.
— Видишь, дракон! — нолдо указал на небо.
Там, в синем просторе плыло рваное облако с двумя длинными «хвостами», один из которых постепенно истончался, а второй оставался почти неизменным по всей длине и лишь в конце расширялся.
— Юный эльда, кто твои родители? — услышал вдруг Алмо.
Оглянувшись на лестницу, с которой доносился голос, он увидел добравшуюся, наконец, до них ваниэ. Она сердито хмурилась и, кажется, имела к нему какие-то претензии. Пришлось подниматься, отряхивать одежду и отвечать:
— Куруфинвэ Атаринкэ и Тэльмиэль Лехтэ.
— Нолдо? — она очень внимательно и строго смотрела на него.
— Он мой родич, — встрял в беседу Вьекално. — Они с мамой в гостях у лорда Нольвэ.