Госпожи отдали распоряжение, и Верея по боковой лестнице припустила на первый этаж. Госпожи омыться с дороги желают. Хорошо, что бочку с тёплой водой в умывальне загодя натаскали. Как знала, — подумала про себя служанка. Проскользнула в конец коридора и вбежала в комнату с узкими окнами под потолком. Прикрыла за собой тяжёлую дверь, а у самой сердце ухает. Навалилась спиной на дверь и уставилась на широкую бочку:
— Ой, боги бездны. Что же это деется, а? Хлоп, и платья из воздуха.
Верея взяла себя в руки и подошла к каменному очагу у дальней стены. Нет, боги бездны, как же это? Откуда платья? Когда не доглядела? Позор-то какой. Невнимательных барон не прощает. Верея выдохнула и собралась. Подкинула из корзины берёзовых поленцев в тлеющую золу очага, начерпала подрагивающим в руке кувшином из бочки воды в подвешенный на металлической перекладине пузатый медный котёл. Прижимая подол, присела у язычков занимающегося пламени. Обняла трясущиеся коленки, и кочергой расшевелила угли, — Ой, боги бездны. Что же это деется-то?
Закопчённый медный бок котла неохотно вернул задумчивый зеленоглазый взгляд вокруг мягкого овала лица, толстую русую косу и озадаченно поджатые губы: «Вот где не доглядела?» Верея выдохнула украдкой и ещё раз прокрутила в голове шаг за шагом: как шла за гостьями в облачке лесных ароматов, как барон галантно распахнул перед ними дверь. Широким жестом пригласил внутрь. Медноволосая молоденькая госпожа тогда смутилась ещё, а та, что чуть постарше, — Сестра что ли? — благодарно кивнула. За их спинами барон бровями пригласил саму Верею внутрь, за гостьями… Идеальная память помогла служанке быстро восстановить картину: стол с подносом яблок — свежие, только с рынка; стулья, высокий шкаф, пара окованных сундуков вдоль стен под покатыми арками окон. Гобелены на стенах. Ароматы отцветающей сирени из сада скрывают запах пота барона. Везде чистота. Ни пылинки. И двери в спальни прикрыты были. Сама же утром и прикрывала. А тут, — Ап! — в глазах на мгновение помутилось, и извольте вам — платья. Ну не было платьев же! Даже тощие дорожные сумки позже внесли.
Верея озадаченно тряхнула выбившимися русыми локонами и попробовала пальцем воду в котле. Тёплая… Само подумалось: «Теплее», — и под весёлый треск поленцев Верея подкинула ещё одно берёзовое. «Теплее и полотенца».
— Точно! — спохватилась Верея, — полотенца! — засобиралась в кладовку.
Тем временем Ратибор пронёсся на серебристо-вороном жеребце вдоль набережной Долгары. Заприметил среди прохожих белый чепчик и знакомое платье цвета неспелой сливы: Злата оправляет на тёплом игривом ветру белый передник, спешит с Мясницкой к хозяйскому дому. Тащит на локте плетёную корзину — тряпица кусищи мяса заботливо прикрывает.
— А, и любят же пожрать её хозяева, — усмехнулся про себя Ратибор. — Тащит, аж от корзинки в сторону отклоняется. — Ратибор попридержал вороного и пустил его шагом. Поравнялся с белым чепчиком на охапке светлых волос. Усмехнулся сверху:
— Душа моя, а я тебя вчера жда-ал.
Злата вздрогнула.
Неподалёку у самой воды присвистнули пацанята, зашвырнули в тёмную воду бечёвку с крючком и засмеялись, а девица на набережной встала как вкопанная. Сдула взмокшую чёлку и, не поднимая глаз, покосилась на потёртые стремена на боку замершей лошади. Укорила:
— Лучше б сегодня помог, Бор.