Пока Ратибор совмещал услаждение с усердием Севериан прошёл под Долгарой и приблизился к окованной железом старой двери. Желтые языки факела заплясали отражением на её железных клёпках. Осветили наросты мха на тёсанных прапрадедами камнях низкого пещерного свода, и кулак мастера королевской стражи три раза с размаху саданул в массивную дверь. Эхо ударов стихло в чёрном зёве подземной пещеры… и ничего... Севериан саданул сильней. Буркнул:
— Заснули, олухи?
За дверью скрипнул засов. Крошечное кованное медью смотровое окошко распахнулось на массивных петлях, и в отверстии показался глаз.
— Открывай, — потребовал Севериан и на всякий случай получше осветил себя факелом — не равён час ещё арбалеты из дыр в своде пещеры спустят.
В смотровое отверстие вместе с прыгающим светом факела приглушённо просочилось:
— Господин барон?
— Я это, я. Открывай.
Стражник засопел, поднатужился, и дверь просипела скрипом засовов. Неохотно подалась в сторону под потугами стражника. Крякнула петлями. И замерла.
Севериан в неровном прыгающем свете факела недовольно окинул от сапог до шлема помятого стражника. Буркнул:
— Спал, что ли?
— Никак ни можно! — рявкнул тот и вытянулся шлемом к низкому потолку.
Барон сурово засопел, буркнул:
— Ещё раз заснешь — проснёшься солдатом в разъезде. Усёк?