— Искорка… Искорка ты наша… — только и шептал он в ответ.
Он заглянул ей в глаза. Огромные, напуганные, обрадованные. Она только что спасла ему жизнь… На ней страшно бестолково был завязан шарф.
Осторожно, чтобы ледяными руками не задеть ребенка, рыцарь укутал Кли поплотнее.
— Теперь всё будет хорошо.
***
Искорка оказалась невредима. Кэйа решил, что так должно быть и впредь.
Лучшее, что он мог сделать, когда их сумасшедший маньяк растворился неизвестно где, а лаборатория алхимика осталась в часах пути — найти в туннелях укромное место и спрятать Кли там. Потом нужно было быстро отыскать напарника. И дело с концом.
— Знаешь, этот человек… он не белый, на самом деле.
Кли странно называла его: «Черный человек». Почему «черный человек»?
— Напомни мне как-нибудь тебе рассказать. Стихотворение есть такое, — отшучивался рыцарь.
Ей точно было больше известно, чем ему или алхимику. Но девочка слишком устала, чтобы что-то объяснять. Он нёс её на руках, а она то и дело роняла голову ему на плечо.
Кэйа прижимался щекой к маленькой макушке. Он чувствовал себя виноватым.
Главное достоинство бомбочек Искорки: они поджигают что угодно. Промерзшие корни и старые обрубки хвои покорно вспыхнули. Закуток, который он выбрал, не так хорошо прогревался. Но там было сухо. И чужой глаз не приметил бы поворота туда.
В конце концов, Кэйа отстегнул свой плащ.
— Я люблю пушистые штуки… — шептала сонная девчушка, утыкаясь носом в мех накидки.
— Всё для вас, почетный Алый Рыцарь, — шептал он, — и вот ещё что…
Кли накрыло прозрачным ледяным щитом. Та мгновенно проснулась:
— Холодный шарик! — она сперва развеселилась, а потом добавила задумчиво, — Ты думаешь, мне понадобится броня?
— Ну ты ведь помнишь, что мы говорили о таких случаях, — устало проговорил рыцарь.
— Что это просто хорошая примета и твой проверенный ритуал…
— Именно, — капитан улыбнулся.
Он подыгрывал до упора. Но видел, что Искорку это не особенно успокаивало. И понимал, что ей не хочется оставаться одной.
— С Альбедо всё будет хорошо, — обнадежил он, — я обещаю.
Она смотрела на него с тревогой и сурово сжимала полы платья в кулачки.
— Обещаю, — повторил Кэйа без улыбки.
— Ладно. Я тебе верю, — ответила она очень серьезно.
Через секунду она чисто по-детски потянулась его обнимать.
— И в тебя я тоже верю.
Рыцарь взял с Кли честное слово, что она останется в закутке, будет сидеть тихо и держать бомбочки наготове. Разумеется, чтобы сохранить тепло. И затем он двинулся дальше по туннелям, вслушиваясь в каждый шум.
Разум его ещё слегка немел от морока. Галки тихо-тихо кричали где-то в глубине коридора. Галки под землёй. Забавно.
Он ощутил тогда впервые так ясно: и эти предательские туннели и стены, и застревающие, путающиеся в них звуки, этот морозный до боли воздух, само это место, сама эта ночь — мстили. Кому и за что — Альберих не понимал. Не помнил или не знал. Но чувствовал, был точно уверен в том, что всё, что сейчас происходило, было не одним только планом двойника.
Как обычно, всё было несколько сложнее. Да, это была не простая месть. Не воспоминания Кэйи, и даже не навязанные ему видения.
Завидев впереди холодные пятна света, рыцарь остановился. Он неспешно собрал в ладони немного инея. Частички сложились в белый заострённый осколок. Капитан задумался, неравномерно постукивая по льдинке пальцем.
Кто-то будто ухватил Альбериха за затылок и с силой повернул ему голову. Заставил посмотреть на то, что он изо всех сил старался в себе не замечать. То, что этот самый лёд много лет назад помог спрятать.
Такое теплое и печальное чувство. Чувство, которым проникнуты были странные легенды, которыми теперь мондштадцы развлекали своих детей. Им были проникнуты те каменные цветы, которые он видел раз в жизни, название которых давно забыл… его сны. Его секрет.
Та, о которой он помнил по рассказам отца, та, о которой слагали истории, Каэнри’ах давно умерла, конечно. Но её труп протягивал к живым руки. Умолял эти руки согреть.
И Кэйа отвечал на мольбы.
Потому что он был единственным, кто слышал.