— Тогда держи, это твое, — Фред как-то неуверенно отдал ленту хозяйке и вздохнул.
Мелинда состроила что-то наподобие улыбки, а потом душевно и искренне обняла мальчика, сказав:
— Спасибо, что выслушал.
— Ну, — сконфуженно проговорил Фред, — я был не единственным слушателем.
Он мягко отстранился, выискивая взглядом Констанцию. Но та скрылась из виду, будто ее и не было здесь вовсе.
— Но вы действительно помогли мне, — начала она, но запнувшись, замолчала.
— Ты просто высказалась и тебе стало легче, — сказал Фред, слегка улыбаясь.
— Но без вашего толчка я бы до сих пор держала все в себе и сгорала от этой боли всю свою жизнь. Спасибо вам за все.
Она не своди благодарного взгляда с Фреда еще примерно пять секунд. Потом, заметно взволнованный, Фред произнес:
— Скоро вечер, а здесь, в лесу, есть дикие крупные звери. Не хотелось бы наткнуться на них ночью.
— Как удачно я собрала хворост.
Констанция вышла откуда-то сзади, с укором глядя на Мелинду. В ее руках находился ворох палочек, бревнышек, сучков и веток.
— О, — только и смог выдавить Фред.
Констанция без слов передала хворост мальчику и повернулась к Мелинде, по-прежнему смотря на нее с подозрением.
— Твоя боль слишком слабая, — вдруг начала она без прелюдий.
Мелинда вздрогнула и лицо ее скривилось.
— Да она даже слабее боли растений!
Кажется, тут девочка продумала все наперед. Фред, занятый непослушным хворостом, пытался запихнуть его в сумку, перевязать чем-то. А потому не мог остановить бурный поток ругани Констанции:
— Боль всегда такая слабая, или ты просто ее пережила? — грубо осведомилась девочка.
Мелинда стояла, подобная статуе и абсолютно не понимала, о чем ведет речь эта девчонка в желтом платье и плаще, непомерно великом ей.
— Погоди!
— Твоей болью только закусывать! — взвизгнула Констанция и резко отвернулась: — Черт!
«Она обманула меня», — звучало в голове девочки, пока она до боли сжимала кожу на локтях.
Мелинда опять замолчала и лишь ее глаза, устремленные на Констанцию, спрашивали обо всем, что тут сейчас было.
Констанция вдруг пришла в себя и сев рядом с Фредом, стала тихо объяснять.
— Ваша боль — очень важная вещь, которой мне нужно поддерживать свое существование. Боль утоляет мой голод. Вы должны понимать, что если я прошу вас причинить себе боль — значит это необходимо. И не нужно лишних вопросов, они... ну, в общем, я их не люблю. Думаю, не стоит окунать вас в подробности, тем более что я сама как следует в них не разобралась, но сказать стоит то, что душевная боль — самая долгая из всех. Поэтому меня так разозлил этот случай с тобой, Мелинда.
Она говорила непрерывным потоком, как-то не выделяя интонацией запятые и точки, а потому, ее резкое молчание немного их удивило.
Мелинда переосмыслила эту информацию заново и чуть не рассмеялась от ее вздора.
Фред поверил в историю больше, чем Мелинда, ибо на личном опыте убедился в том, что Констанция может ее вдыхать в себя, избавляя других людей от страданий.