И тут же Гавря поступил как мужик: схватил зеркало, тряпку, в которой принесла его Дарья, круглый половичок с полу и сунул всё в горящую печь. В ней что-то ухнуло, хлопнуло, из чела повалили дым.
-- Всё, -- сказал Гавря. - Была покража, и нет её.
И всем стало легче и веселее. Мама даже поднялась, заварила чай. Дарья ушла успокоенная.
Но беда привязчива, её не так легко отогнать.
Дарьины меньшие ходили не только с щипками, но и с укусами. Жаловались на Настьку, которая совсем сошла с ума. Егорша заступался за сестру, но зря старался. Мать стала привязывать её к лавке и грозилась отдать в скорбный дом, где держали умалишённых. Егор вытащил заработанный червонец, пригласили настоящего врача. А он только посоветовал отвезти её в больницу. Дарья привела старух-ворон. Чего только они не вытворяли с бедной девкой: обливали холодной водой, заставляли жевать пыль и мусор после церковной службы, голой в чужом овине привязывали на ночь, даже секли её. Больная всё сносила молча. И Егорша был рад долготерпению сестры: коли стала бы визжать, кричать и вырываться, отдали бы к знатким людям для изгнания бесов.
Настя перестала есть, принимала воду только из рук брата. Её серые глаза выцвели до слабой голубизны, русая коса поседела, а тело стало смердеть.
Однажды она пропала. Дарья бросилась сначала к уряднику, потом к становому приставу, чтобы стали искать дочку. Да где уж там! В городе что ни день кого-то грабили и убивали.
Егорша забросил школу, стал сидеть дома с малыми, которые тоже хворали: укусы и щипки расползлись язвами.
Однажды, когда Дарья отбивала поклоны в церкви, Гавря навестил друга.
-- Слышь, Егорша, ты можешь выслушать меня и не начать драться? - спросил он.
-- Мне всё равно, что ты скажешь. По соседям слухи пошли, что у нас в доме сибирская язва. Дойдёт до урядника - всех нас из дома выселят и отправят туда, откуда не возвращаются, -- ответил Егор.
-- Мне кажется, что я знаю, где Настька, -- сказал Гавря. - Помнишь домовину этой демоницы?
-- Ты про Аграфёну, что ль? - спросил Егор. - Настьку не вернёшь, малых бы спасти. После Покрова приедет отец, нам с матерью головы оторвёт.
Гавря вздохнул: Егор, в честь которого назвали старшего сына, был лют нравом. Семья отдыхала, пока он был на заработках вместе с Павлом, отцом Гаврилы.
-- Ты сначала выслушай: домовина была широченная. Словно для двоих. И люди болтали, что демоница за собой кого-нибудь утащит, чтобы переселиться в чужое тело. Бабки-вороны говорили, что демоницы живут вечно, -- сказал Гавря. - Вот в её могиле нужно Настьку искать. И похоронить по-христиански.
Егорша с надеждой поднял на него глаза:
-- Ты мне поможешь? Матери говорить не буду, она и так, почитай, в церковь переселилась.
В печной трубе точно кто-то завыл. Уж точно не ветер, а то ребята не слыхали, как ветер воет. Отскочила заслонка, вылетели угольки. Гавря с Егоршей бросились их собирать в ведро с золой.