В глазах его всё еще мелькал отсчет за предыдущий месяц: количество смертей увеличивалось, но и процент совмещения с Объектом рос прямо пропорционально. «Работа, работа, работа» — гудела судорожно его голова. Закатанные до плеч рукава рубахи, казалось, были такими с самого его первого дня.
— Вы-ки-нь э-ти бу-ма-ги! — чистая ладонь выхватила из его рук папку и, блеснув позолоченными запонками на манжетах рубахи, кинула её обратно в кресло. — Выпей и расслабься. Не можешь — выпей ещё. Выехать за несколько штатов от Маунт-Мессив, чтобы работать — просто извращение в моих глазах…
Трагер откинул глаза вверх, скрестив руки на груди. Его друг, увы, никогда не прикасался любой работе, кроме офисной или бумажной. Перебирая тонные прессованного дерева, он, вероятно, позабыл о том, что любой документ — это лишь подтверждение для физической работы, которая, так или иначе, должна быть сделана. Вернувшись к креслу, он забрал папку и уже было принялся перечитывать.
— Хватит! — почти прокричал его спутник. — Ты, Ричард, мать его, Трагер, приехал сюда со мной, Джереми Блэром, чтобы отдыхать! — он вновь положил папку на кресло и прикрыл её своим тёмно-синим пиджаком. — Отдыхать, врубаешься, Рик? — Блэр взглянул на один из многочисленных таймеров на своих часах.
— Один из них наверняка означает хоть что-то, близкое ко времени, дружище.
— Заткнись, — отмахнулся от него черноволосый. — Его-то у нас полно. Забудь вообще, что ты доктор. Забудь, что я твой начальник. Думаешь, сейчас кто-то может сказать о том, кто ты? Нет, не может. Никто не узнает в тебе ни доктора, ни учёного, ни философа. Ты — отдыхающий. Так что и веди себя подобающе.
Ричард Трагер вновь вернулся ко стулу. На одной из широченных ручек стояла бутылка с алкоголем и чашка с надписью «BOSS», которая едва не была смахнута пиджаком «не его начальника». Наполнив ёмкость, он вернулся в кресло, положив отчет и пиджак себе на колени. Диалог с Джереми Блэром растянулся на долгие часы. Словно играя в тот же гольф, его друг умудрялся попадать в самые интересные для разговора темы. А пока тот готовился к удару клюшкой, Рик сидел в кресле и пил мартини, то и дело выдавая саркастичные шутки во время неудачных подач своего лучшего друга.
С течением времени Ричард всё чаще и чаще ловил свои глаза на машинальном чтении треклятого отчета. Мелькающие слова и словосочетания с большой лёгкостью позволяли ему постичь смысл данного текста: «опыты», «МК-У», «добровольно», «отказ», «навсегда» — первая страница, как в прочем и нужно, содержала в себе лишь копии многочисленных договоров, хозяева которых никогда больше не прикоснутся к ручке.
Вдали зашелестели деревья. Порывы ветра подхватывали файлы из шершавой папки и, словно листики клёна, откидывали их куда-то вверх. Ловкой рукой Трагер схватил документы и, придавив папку бутылкой, направился вперёд с чашкой и пиджаком в руке.
В какой-то момент он даже поверил тому, что он не доктор. Поверил, что никто не узнает ни в нём, ни в его боссе ни убийц, ни учёных и ни садистов, шкуры коих им так часто приходится примерять на себя. Поверил, что до того момента, как наступит понедельник, то золотое кольцо на правой руке не подпишет ни одного смертного приговора, а не менее хитрые, чем его, карие глаза не загубят ни одной жизни.
Подойдя к Джеру, он вручил ему пиджак, а как только тот его надел — чашку. Да, сейчас никто не признает в них убийц, никто не признает в них докторов, никто не признает в них даже рабочих людей. Нет. Нет! Сегодня… сейчас у них есть свой законный выходной.
— Время двигаться дальше? — с небольшой полуулыбкой спросил Трарег.
— Да, — оглянувшись на него, ответил Блэр, — время двигаться дальше.
========== Не ходите за тёмный угол ==========
«Не ходите за тёмный угол» —
Шепчет миру письмо на стене.
От письма того капли льются,
Утонуть чтобы в красной реке.
Перед надписью сотни трупов,
Отощав, на перинах лежат.
Стоит в воздухе страх и смута —
Уже мертвые сильно смердят.
Нет ни шепота там, нет и крика —
Стихли стоны, и лязг лишь судьбы,
Что металлом рисует на коже
Рассекает покров тишины.
«Не ходите за тёмный угол» —
Шепчет миру письмо на стене.
Жаль, что видно его очень редко —
Когда молния вдарит в окне.
По палате летало эхо —
Зарождалось то в редких шагах,
Сквозь завалы которые бродом
Пробирались на целых ногах.
О углы его плечи побиты,
А глаза разъедает тьма.
Тихо капает кровь с его пальцев —
Тех, которых лишилась рука.
«Не ходите за тёмный угол» —
Шепчет миру письмо на стене.
Что-то тихо его повторяет,
Зарываясь у трупов в норе.
Тусклый зал вдруг зелёным вспыхнул —
Свет дорогу тому освещал,