— Я отсюда уже не выберусь?
— Нет.
Повисает долгая пауза. Мужчины медленно бредут по пустынным коридорам, сопровождаемые лишь гулким эхом своих шагов.
— Почему тут такая тишина? И где все мои души?
Каин лишь пожимает плечами. Его взгляд прозрачен и одновременно ни за что не цепляется. Словно ему действительно все равно.
— Люцифер, Отец возлагал на тебя большие надежды…
— Откуда тебе знать?
— … Но твои поступки извратили идею Ада. Как и Его поступки извратили Рай. Он знал, что рано или поздно так получится.
Люцифер останавливается за спиной Вечного. Тот медленно продолжает брести сквозь туф и все ещё осыпающиеся сверху перья.
— Почему молчит Аменадиель? И где все мои демоны?
— Я их убил, — буднично бросает через плечо Каин, продолжая шагать в одном ему известном направлении. — Они больше не нужны миру.
По коже Дьявола пробегает морозец. Как простой человек, смертный, смог выбраться из камеры? Это считалось невозможным с самого сотворения времен.
— О, нет ничего невозможного для того, кто принял себя, — вновь читая мысли Властелина Ада, отзывается Каин. — Стоило лишь понять — стены тюрьмы не снаружи, а внутри, и пространство перестало иметь значение. Я могу легко играть им, менять на свое усмотрение.
Вечный оборачивается и как-то особенно поводит головой. Люцифер не замечает, как оказывается стоящим прямо возле дверей тронного зала. Каин, широко улыбаясь холодной, фальшивой улыбкой, в которой на деле нет ни тени радости, жестом приглашает Дьявола войти в собственную вотчину.
— Я пробовал: двери закрыты.
— Просто тогда еще не все было готово к партии, — чуть кивая, Каин указывает на двойные двери.
Люцифер, помедлив, заинтригованно толкает их створки. На его удивление они распахиваются.
В тронном зале царит мрак, такой густой, что кажется ощутимым. Люцифер медлит, прежде чем войти. Каин проходит мимо него, не дожидаясь, пока гость наконец решится. Фигура мрачного Вечного буквально распадается на фрагменты при этом.
— Ну, что же ты медлишь? Это все еще твой Тронный зал.
Люцифер осторожно следует за голосом. Вокруг, словно в замедленной съёмке, разгорается тусклое освещение. Источники света скрыты от глаз, но в зале буквально становятся различимы колонны, сотканные из тьмы, огромный, корявый, напоминающий нагромождение булыжников, серый трон и черно-белый пол, похожий на кафель в одной из придорожных забегаловок, куда однажды заглядывали они с Хлоей по дороге в Санту Монику. Хлоя… При воспоминании о ней сердце Люцифера отчаянно сжимается. Как бы он хотел отмотать назад события и никогда не отзываться на призыв Габриэлы… Остаться с ней на земле, в постели, привычно заправленной шелками или египетским хлопком…
Люцифер, бредя наугад, вдруг спотыкается обо что-то твердое и мягкое одновременно.
— Осторожнее, пожалуйста. Я потратил массу времени, расставляя фигуры на доске, — тепло улыбаясь, просит Каин.
Его лицо кажется Люциферу знакомым и незнакомым одновременно. Нет больше того лейтенанта Маркуса Пирса, что вечно досаждал своей назойливостью и любопытством в участке. Нет и Каина, Первого Убийцы, Вечного, Грешника, Странника. Черты лица незнакомца легко меняются, и остаются прежними одновременно. Лишь глаза светятся мягким бледно-голубым свечением, будто кто-то зажег в темноте маленькие новогодние гирлянды.
Люцифер бросает взгляд под ноги и невольно отшатывается в ужасе. С огромных черных и белых пластин на него слепо смотрят выставленные как для шахматной партии головы ангелов и демонов. Рты многих открыты в беззвучном крике. Глаза излучают неподдельный ужас. Люцифер отступает назад, к дверям, все еще разглядывая шахматное поле. За белых, разумеется, выставлены ангелы. Голова Аменадиеля занимает место Короля. Рядом — голова Богоматери. Королева… Безусловно. Остальные занимают свои позиции согласно шахматному порядку — простые ангелы стоят пешками.
Каин молча наблюдает за Люцифером, усаживаясь на трон.