— Вам что-то нужно? Позвать врача?
— Мне нужно позвонить.
Мне любезно дали телефон. Послушав протяжный гудок, набирал номер. 7… 3… 8… 0… 2… 1… 5… 5… Свой номер. Но в ответ раздалось равнодушное: «Данный абонент не существует или находится вне зоны действия сети, перезвоните позже».
Как и ожидалось.
Глупо думать, что по ту сторону кто-нибудь поднимет трубку и радостно скажет: «О, Том, привет! Я тут твой телефон нашёл и уже боялся, что не позвонишь!»
Я горько усмехнулся.
— Всё в порядке?
— Да, всё просто чудесно. Завтра я наконец свалю из этой больницы, — ответил я и, улыбнувшись, побрёл обратно. — Только вот всё равно в дерьме по пояс…
***
Чувство облегчения переполняло меня, когда я навсегда закрыл за собой больничную дверь. Свежий ветерок нежно обдувал лицо, а пробивавшиеся сквозь кроны деревьев солнечные лучи согревали, касаясь кожи. Я неспешно брёл к воротам больницы, дышал полной грудью и не заботился о том, как буду добираться до дома Уилсонов, когда услышал, что кто-то окрикивает меня.
У крыльца больницы стояли двое и размахивали руками. Артур и Джесс. Я не ожидал их увидеть: на днях они собирались улететь домой, и должны были думать совсем о другом. Пока я озадаченно топтался на месте, а они подбежали ко мне и хором сказали:
— Поздравляем с выпиской!
— А это тебе от Марты. — Джесс торжественно вручила мне пищевой контейнер. — Это те самые кексы, о которых вчера рассказывала.
— Не позорь меня, пожалуйста, — зашипел я, вырывая контейнер и поспешно пряча его в мешок с одеждой. — Мы же всё равно поедим домой, все эти кексы могли подождать меня там.
— Ты всё ещё обижаешься из-за вчерашнего?
Я ничего не ответил.
Полчаса, и я снова у дома Уилсонов. Всё тот же небольшой домик с аккуратным садом, подстриженным газоном и ухоженными клумбами. Тот же порог и ковёр с надписью «Добро пожаловать». Те же комнаты. Тот же запах домашней еды и гостеприимная Марта, которая с улыбкой на лице и своей природной бойкостью усадила всех, как и в первую нашу встречу, за обеденный стол. Но я больше не ощущал той непринуждённости, что прежде.
Всё из-за Гордона.
Раньше я ни на минуту не сомневался, что он — вечно смеющийся, озорной пухленький старичок с роскошными усами, которые совсем не вписываются в его добродушный образ, но это иллюзия разбилась вдребезги, когда я увидел его взгляд.
Гордон уже сидел за столом и читал газету, дожидаясь нашего прихода. Я видел, как он взглянул на меня, стоило мне только войти: поверх тяжёлой, роговой оправы, сползшей с переносицы, по мне проскользнул холодный и даже враждебный взгляд, который не выражал ничего, кроме презрения. Этот взгляд длился лишь мгновенье — потом Гордон мягко улыбнулся, откладывая газету с очками, и поприветствовал нас, — но этого мгновения мне было достаточно, чтобы земля раскрошилась под ногами. В этом доме мне больше не рады — вот, что думал я, пока меня окутывал липкий страх.
За столом я был рад смеху Марты и не умолкающей болтовне Джесс: старался всё внимание держать на их разговоре, которого совсем не понимал, лишь бы не замечать косые взгляды Гордона, сидевшего напротив меня. У меня ком в горле стоял, пока Гордон с рвением отрывал куски от хлеба, разрезал бифштекс, скребя ножом по тарелке, и усердно жевал массивной челюстью.
Я кое-как осилил свою порцию и вышел из-за стола, рано обрадовавшись маленькому бегству. Всё было бы в разы лучше, если бы я мог улететь с Артуром и Джесс, но мне запретили покидать Колорадо, пока полиция ведёт следствие.
Стоит ли говорить, что я не спал всю ночь, видя перед глазами то холодное выражение лица Гордона, и всерьёз подумывал переселиться в отель? Ведь отважная идея так и осталась идеей.