Потом ей было стыдно. Через века жизни, через все испытания оглядываясь назад, Анна понимала, что в то время была запуганной девчонкой, которая очень не хотела лишиться жизни — даже такой невыносимой. Ведь одно — мечтать об избавлении от вечного голода, от жестокой силы, поселившейся в ней, но совсем другое — жаждать этого ценой инквизиторских пыток и костра.
Но так уж случилось, что Анна решила сама однажды стать частью Инквизиции. К тому времени она уже не бегала от них, если инквизиторы останавливали ее где-то — даже относилась с пониманием, ведь им нужно было опросить всех ближайших Высших вампиров, если кто-то из них убивал… Исход застал ее в Петербурге, и, когда там стали создавать новое отделение Инквизиции, Анна первой пошла в добровольцы.
И ей пришлось самой примерить на себя роль инквизитора — и это оказалось совсем не так просто, как Анна воображала.
— Бежит! — в отчаянии крикнул Саша Ивлин, указав на улепетывающего выше по улице парнишку. — Я…
— Жди тут, я быстро! — приказала Анна, сразу бросаясь вдогонку. Подозреваемый их оказался демоном, однако посоревноваться в скорости с вампиром было трудно; к тому же, с утра Анна отпила положенный глоток крови, и теперь сила грохотала, выла, стремилась за беглецом.
Она настигла его, когда он перелезал через высокий забор во дворах. Демон возился, перекидывая ногу, и Анна только улыбнулась, подождав, пока он окажется по ту сторону, а потом за одно мгновение перепрыгнула и схватила демоненка за шиворот, прижимая его к забору. Он взвыл, задергался, словно кто-то ему угрожал оружием.
— Помогите! — заорал он, запрокидывая голову к небу. Они были в небольшом дворике со старыми домами. Где-то наверху хлопнули ставни, любопытствующие высунулись, однако никто не спешил на помощь незадачливому беглецу.
— Спокойнее, мы всего лишь поговорим, — убеждала Анна, стараясь звучать уверенно и мирно, хотя стремительная погоня перетряхнула ее, а инстинкт охотника не желал успокаиваться. — Тот факт, что ты сразу побежал, говорит о том, что тебе есть, что скрывать, — припечатала Анна, сурово взглянув демону в глаза. — Советую все рассказать и не усугублять свое положение…
— Ладно, ладно! — вскрикнул он. — Я видел, как за этим уродом кто-то гнался! Вроде как оборотень, но я не уверен… Только не бейте!
— Я не собираюсь тебя бить, — терпеливо сказала Анна.
Он недоверчиво уставился на нее. Демон явно недавно перебрался в человеческий мир из Ада, а Анна знала, что в другом мире законники куда более жестоки. Там, на адских кругах, его и правда могли бы казнить запросто… или ударить за то, что он заставил их побегать. Конечно, такие агрессивные сотрудники были и в Петербурге, но Анна всегда считала, что они позорят честь Инквизиции. Она постаралась улыбнуться, чуть отпустила пленника… но, разумеется, недостаточно, чтобы он смог вывернуться и сбежать.
— Мы работаем не чтобы кому-то навредить. Мы ищем способы восстановить справедливость, — сказала Анна. — И никто не будет тебя ранить или убивать. Даже если ты виновен, наш закон такого не позволит…
Возможно, ее речи звучали слишком идеалистически.
— Да, поэтому в Инквизиции сплошь боевые маги и вампиры? — напряженно съязвил демон.
— Мы служим закону, — отрезала Анна. — Идем, нечего привлекать внимание.
Демон немного упирался, точно надеялся, что чудо произойдет и позволит ему смыться, однако Анна все же развернула его к выходу из дворика и повела к тому месту, где ее дожидался Саша — в том, что тот послушается приказа и не будет устраивать самодеятельность, она была уверена. Демон шагал послушно, однако Анна замечала, что он, несмотря на ее слова, чуть ли не трясется от страха.
Саша встретил их с радостью — наверняка успел заволноваться, пока Анна пыталась что-то втолковать беглецу. Демон уставился на юного инквизитора и вздрогнул: на него смотрел жуткий слепой глаз. Другой был вполне обычным, человеческим, блестящим мальчишеским азартом — Саша обожал работать на улицах.
— Даже не хочу знать, что случилось с твоим напарником, — пробормотал демон, когда Анна повела его к машине. К счастью, Саша его не слышал — у него было сегодня хорошее настроение, и Анна не хотела, чтобы мальчик расстраивался.