— А с точки зрения алхимии?
— Чувствую, это будет долгая история?
— О, да... — кивнула Викторика. — Она длиннее непробудного сна, длиннее жизни дракона. А теперь иди сюда.
Кадзуя смутился, но вариантов у него оставалось не так уж много. Присев рядом с Викторикой, он приготовился слушать.
— Я никогда не интересовалась твоими знаниями в алхимии, но, полагаю, они невелики.
— Увы.
— Позволь мне объяснить. Алхимики — это люди, изучающие изменение состава вещества. Их стремления заниматься такими практиками различны, но исторически выделяют три основные цели алхимиков: золото, бессмертие и создание гомункулов. Все три вещи, по их мнению, можно было создать используя так называемый «философский камень», имеющий насыщенный красный цвет, подобно гранату… Кудзё, даже не вздумай усыпать.
— Я не сплю. Я просто закрыл глаза.
— И ты ошибаешься, думая, будто алхимия — злое демоническое знание, передаваемое с древних времён. Алхимия относительно молода, более чем молода. Ты слышал об этом? Начнём с Германии начала семнадцатого века. На этот период приходился жизнь Иоганна Валентина Андреэ. Сына пастора, алхимика и дурака. Целыми днями он слонялся без дела, а ночью посещал религиозный кружок. Однажды, Иоганн встретил безработного человека по имени Кристоф Безольд, который понимал девять языков, включая древнееврейский, и был хорошо осведомлён в иных науках.
— На тебя похож…
— Так или иначе, пара этих дураков сдружилась и вместе занялась алхимией, зарывшись у себя в домах, пока ближние носились подле них с нотациями о женитьбе и поиске работы. Вместе они создали легенду о человеке, якобы жившем в четырнадцатом веке, который основал собственный тайный орден. Легенду о Христиане Розенкрейце. Общими усилиями они выпустили три книги, которые обрели в Европе огромную популярность. Постепенно выдумка стала явью. Совместимость этих двоих была идеальна. У Кристофа имелись обширные знания, но он не мог один с ними совладать. Тут и появляется Иоганн, который под запись изучал знания Кристофа, выделяя всё самое нужное. — Викторика положила книгу на колени. — Теперь о фарфоре.
— Так быстро с темы на тему?
— Это разумное следствие из вышеперечисленного. Перенесёмся в Германию уже восемнадцатого века. На каждый век найдётся свой дурак. Иоганн Фридрих Бёттгер. Он был молодым подмастерьем в аптечной лавке, но ходил и всем, кого встретит, рассказывал, что он алхимик с имеющимся на руках «философским камнем». Договорился до того, что был схвачен войсками короля Польши. Король очень хотел узнать секрет создания…
— Золота?
— Нет. Фарфора. На твоей родине такие изделия называют «имари», верно*?
— Да, знаю.
— Королю Польши очень нравились такие фарфоровые тарелки. В то время они продавались по цене золота в Европе. Конечно, Бёттгер испугался, когда попал в дворцовую камеру. Король хотел получить фарфор при помощи алхимии и верил в его способности, и если бы Фридрих открыл правду, то был бы казнён. Он десять лет месил глину, изучая её свойства, и в один день… создал фарфор. Поговаривают, будто в состоянии алкогольного опьянения. Королю так понравилось изобретение, что он приказал начать массовое производство.
— Мне никогда не рассказывали об этом… А чем закончилась история Фридриха?
— Он умер от переживаний и пьянства. В музее мейсенского фарфора есть чаша с его выгравированным профилем. — Викторика выглядела как никогда прежде заинтересованной в том, что рассказывала. — Но половина истории ложна. Жили люди, которые относились к алхимии, словно как к фантастике. Писали трактаты в совмещении фантазии и истины. Иными словами… — Викторика вздохнула с досадой. — Алхимик Левиафан не обладал магическими способностями, создавая материю из пустоты. Хороший фокусник. Будто дитя, которое не спустится с дерева, забравшись, даже если мать будет сердита.
— Однако он добрался до власти…
— Это предсказуемо. Если бы я жила в то время, я бы разоблачила Левиафана, собрав кусочки хаоса, и, использовав «источник мудрости», прервала бы его дыхание. Я раскрою тайну Левиафана и стану «глашатаем глупца»!
Ветер дул по саду, колыхая волосы Викторики.
— Викторика, ты сегодня выглядишь особенно радостной.
— Радостной?
— Необычайно. И всё благодаря алхимику.
— Ох…
Из керамической трубки поднялся белый дымок. Викторика отвернулась. Ослепительный свет, проникающий через окна, говорил о том, что и до сюда доходят лучи лета.
Часть 3
Следующим утром наступил понедельник. До летних каникул оставалось всего два дня.
Кадзуя, давно приноровившись вставать без будильника, проснулся в семь часов, принял душ, одел форму, поправил галстук и вышел из комнаты с сумкой учебных принадлежностей.
Кафетерий пустовал. Дети аристократии, перенимая привычки родителей, спали до последней минуты, которая на сон отвадилась. Кадзую встретила надзирательница общежития.
— Кудзё! Был вчера в кино? Мне подруга передавала, что видела там вчера азиата, а единственный азиат у нас это ты.
— Должно быть так…