1.
— Я ветчины купил,— признался Шахимат, поставив пакеты на стол,— и сыра. Немного зелёного вина, три упаковки печений и чуть-чуть винограда. Два персика. И мидии, потом сам приготовлю.
Он помолчал.
— Ещё карбонад, креветок, свежего хлеба, шоколадных конфет и других тоже. И апельсинов с грейпфрутами.
Я занималась фантастически увлекательным делом: сдавливала кожурки от мандаринов между большим и указательным пальцами и смотрела, как брызжут фонтанчики сока. Сам мандарин закончился уже двадцать минут назад. От моих манипуляций вся комната вскоре стала пахнуть новым годом.
— Я в институте пропадал,— сказал Шахимат новогодним голосом.— Не обижайтесь.
— Я и не обижаюсь, с чего вы взяли,— бесцветным голосом сказала я.— В каком институте? Вы же в школе работали…
— В институте сна и мысли.
На улице смолк жужжавший автомобиль, и несколько мгновений стояла абсолютная тишина. Потом загрохотал проснувшийся холодильник.
— Сна?
— Вздремни,— сказал Шахимат,— и пусть тебе приснится сон про то, как ты спишь и видишь, как во сне тебе снится, как ты заснула.
— Что? — я растерянно похлопала глазами, хотя цитату прекрасно узнала.
— Вы фантастически невежественная. И что я тут с вами делаю?
— Шахимат,— сказала я сердито.— Вы раньше были более учтивым.
— Я не Шахимат.
2.
Шахимата я увидела в парке.
На груди у меня висела сдержанных размеров камера, но снимать сегодня не хотелось, и я пожалела, что взяла её с собой: ремень натирал шею. Ощущение было, что из одежды на мне только фотокамера, больше ничего.
Я шла в легчайших майке и шортах и в сандалиях, ела банановое мороженое, а пахло мне осенью. Кострами, хмурыми сырыми ветками и слегка непропеченной картошкой. Конечно, пахло только костром издалека, а остальное мне рисовало воображение, и в солнечный день с лёгким ароматом свежести с реки осени ещё совсем не хотелось. Я села на первую попавшуюся скамейку, по привычке сбросила сандалии и прикрыла глаза, отдавшись солнышку. И ровно через полминуты услышала знакомый голос.
Знакомый голос проходил по соседней аллейке и даже не глядел в мою сторону. У меня было большое искушение догнать его и дать хорошего пинка. Я проглотила остатки мороженого, схватила сандалии и побежала к голосу.
— Кафедра графического волнения.— Мне понравилось, как это звучит, и я остановилась. — Когда мы видим сны, в них за долю мгновения могут пройти годы. Мы во снах оживляем события и людей из прошлого, порой из будущего. Чем не путешествия во времени… Вот мы в институте… Да, ты права. Да.— Кому он это рассказывает? Я нахмурилась.— Здравствуйте, Кристина Робертовна.
— Ой.
— И всё равно здравствуйте.— Он чуть насмешливо смотрел на меня. Экран телефона уже был тёмным.
— Ладно. Здравствуйте.
— Вы слышали мой разговор?
— Нет… Да. Частично. Про кафедру и про путешествия во времени.
— Этого достаточно. Я к вам зайду вечером.
Он развернулся и быстро пошёл по дорожке прочь.
Да что с ним такое? Я недоумённо смотрела ему вслед. Потом вспомнила, что сандалии всё ещё держу в руках. Медленно вернулась к скамейке, чтобы обуться, но тут подошла чёрно-белая кошка и стала тереться о мои ноги. Я запустила руку в её шёрстку и погладила за ушами и по спине. Кошка подозрительно взглянула на меня, но позволила погладить. Я предавалась этому душесогревающему занятию, когда вдруг услышала голос:
— Рядом с вами свободно?
Не отрываясь от кошки, я из самой неудобной на свете позы посмотрела снизу вверх на вопрошающего. Очень, очень странный мужчина, в светлом, но замызганном, с большой головой и женскими маленькими руками.