Чтобы не допустить ошибок, Энна что-то быстро нарисовала на углу листа с письменами и начала раздавать команды, кому и куда идти. Голем тенью шатался за ними по очереди и портил расклады, отчего приходилось перетасовывать комнату заново и терпеть головокружение. Однако главной проблемой остались «блуждающие» заклинания: телепорт и «длань Бигби» сбивали с мест; Салхана один раз попал в путы, которые давно наколдовала Энна, но поскольку он стоял правильно, то просто едко комментировал каждый провал; ползающий по стенам конус холода приходилось попросту обходить по широкой дуге.
Алданон ещё никогда так не уставал. Болела каждая частичка тела — внутри и снаружи. Стянув через голову мантию, шипя от боли в руке, он осмотрел равноудалённые раны от шипов и пришёл к выводу, что простое лечение ему поможет. Оторвав от последней рубахи рукав, Алданон перевязал ладонь, надеясь, что хуже трещины ничего не будет. Форд, как и Энна, легко отделался парочкой полётов через зал, но старался держаться в стороне, помалкивал и отводил взгляд, когда кто-то хотел к нему обратиться.
Перевёрнутый мир странно действовал на разум. Поначалу Алданон боялся упасть, а желудок выворачивало наизнанку, со временем же страх преобразовался во что-то иное: липкая, мерзостная сонливость мешала мыслить здраво, и, осматриваясь, Алданон с трудом воспринимал реальность, где стены слились в сферическую фигуру с острыми углами; апатия заволокла все чувства дымкой. Чем больше времени он проводил в этом зале, тем больше уверялся, что всё вокруг нереально — это было пустое созерцание в чистом виде. Шаги голема громыхали в такт его шагов, сам гигант хищной тенью смерти преследовал по пятам. Тёмный потолок кружился в танце над головой — кроме статуй, разложенных по стенам, точно покойники, не было ни единого светлого пятна.
Он очнулся, когда голем врезался в Форда, и его меч с лязгом приземлился на каменные плиты. Тот даже не заметил потерю и просто ждал своей очереди на передвижение. Наплевав на порядок, Алданон — голем повторил те же движения в противоположной части зала — направился к Энне, схватил её за плечи и как следует встряхнул, приложив остатки сил.
— Ты уверена в том, что делаешь? — безэмоционально, заплетающимся языком уточнил он. Нижняя челюсть почему-то оказалась настолько тяжёлой, что отвисала, словно у мертвеца.
Энна устремила на него остекленевший взгляд, моргнула — и вдруг всё поняла. Лишь чудом никто не наткнулся на морозную жижу или клинок голема. Терять уже было нечего — к тому же положительные эффекты не отзывались колдующему боком, — и Энна с осторожностью, точно боясь собственных способностей, коснулась струн.
Мышцы тут же наполнила невероятная благодать, хотелось бежать, сражаться, решать дьявольскую загадку, но ни в коем случае не бездействовать. Больше они комнату не переворачивали, справлялись сами: когда голем зеркалил не того человека, кто-то переманивал его внимание и, как часть от головоломки, покидал нужное место, уступая кому-то другому. Логики Алданон не заметил; скорее они беспорядочно шатались, пока комната не встала правильно, и арка не оказалась прямо перед ними. Голем застыл за их спинами и не последовал, когда они ринулись прочь одновременно, боясь остаться в комнате навечно.
В освещённом коридоре Алданон не выдержал и лёг прямо на пол, когда почувствовал мерзкую качку, как на корабле в шторм — точнее, он так себе её представлял. Энну рвало, а Форд учтиво придерживал ей волосы, борясь с собственным желудком. Салхана же первым делом залечил свою рану, затем спросил, как себя чувствует Алданон. Щека бугрилась остатками торчащей кожи и свернувшейся крови.
— Шипами проткнуло неглубоко и ладонь, кажется, сломана… А ты как? — робко выдавил он и только сейчас заметил кровавое месиво ещё и на примёрзшей руке, которой отмахнулся Салхана.
— На лице полно капилляров, так что пострадала лишь моя гордость.
— Вас точно волкодав подрал, честное слово! — пошутил Форд и заботливо погладил Энну по спине, когда кашель унялся. Разгибаться она всё же не спешила.
После небольшого магического вмешательства боль во всём теле утихла, но отёк на руке пока не спал. Расстроенный лидерским промахом Салхана прошёл чуть вперёд, чтобы разведать путь. Алданон же глядел назад в смятении: он почти ничего не помнил из пережитого, как целенаправленно вызвал образ Фейн и что она вообще говорила. Коснувшись пола коридора, где она тоже должна была остановиться после испытания, он снова воззвал к ней и даже не удивился, когда всё получилось.
Прислонившись лбом к стене и прикрыв глаза, Фейн восстанавливала дыхание, затем она тряхнула головой и взмолилась:
«Пожалуйста, Миэль, не сейчас! Я не знаю, почему Фаугар ушёл и что вообще здесь искал, но нетерильцы нашли его раньше нас. Мы нагоним их и отомстим».
Когда её собеседница заговорила, то и возникла рядом — маленькая лунная эльфийка с луком за спиной сверлила Фейн знакомым пронзительным взглядом.
«Ты никогда не одобряла, что я выбрала человека».
«Нетерильца, — уточнила Фейн и сглотнула. — После того, что случилось с папой, с нашим домом — как можно им доверять?»
«Фаугар вступил в наш круг, сражался с нами бок о бок, проливал свою кровь — ты должна была его выслушать, а не запрещать расследование… Мне следовало уйти вместе с ним».