— Но я вас совсем не знаю.., — ей казалось, что она обращается сейчас к такой же тени, что стелились по белому полю далеко внизу.
— Узнаете. У нас для этого целая вечность…
День сменился ночью. И наступил новый день. И новая ночь — чёрная, непроглядная внизу у основания гор и звёздная у их вершин. Луна, раз за разом горделиво шествуя по небосводу, становилась всё тоньше и тоньше, пока не превратилась в узкий серп.
— Почему луна меняется, а звёзды — нет?
— Они тоже меняются, моя королева.
— Но я ничего не вижу. Дракон всё также висит над острым пиком, а его глаз всё так же ярок и не сместился ни на дюйм.
— Им нужно больше времени.
— Насколько — больше?
— Когда-то место Дракона занимал Охотник.
— Охотник? Ни разу не слышала о таком созвездии.
— Может, сейчас его называют по-другому.
— Может… А сколько времени потребовалось Дракону, чтобы прогнать Охотника?
— Семь тысяч лет.
Резко поднявшись, Санса обогнула уступ и шагнула в нишу — неприметную и укромную. Камень, обступив её со всех сторон, скрыл свет и звуки. Лишь тонкая полоска луны выглядывала из-за её плеча.
— Не печальтесь, моя королева.
— Я не слышала, ваших шагов, — медленно повернувшись, Санса посмотрела на тень, застившую небосвод и поглотившую полумесяц.— Вы так тихо ходите.
— У меня было время этому научиться.
— Да. Целых восемь тысяч пятьсот сорок два года и двадцать три дня… Вот видите, я тоже начала считать дни. Наверное, скоро это будет единственным, что я буду помнить — дни, месяцы, годы… И имя своё позабуду…
— Дорран.., меня зовут Дорран…
… Пальцы Сансы скользили по шероховатой поверхности, впитывая прохладу камня. Там, где его коснулось солнце, он был тёплым. Там, где укутывала тень — холодным. Прикрыв глаза, она забылась в воспоминаниях.
— О чём вы думаете, моя королева?
— О том, что далеко.
— И что же это?
— Дом.
Повернув голову, Санса заглянула в синие глаза. Сегодня взгляд их был задумчив и мягок.
— Дом… Лес. Круглая башня на холме… Ручьи с водой, которой неведом холод, — тонкие губы на бледном лице медленно роняли слова, звучавшие непривычно тихо.
— Ручьи с водой, которой неведом холод, — эхом повторила Санса — Вы говорите о Винтерфелле! Вы бывали там?!
— …
— Вы сказали, что во мне говорит память крови. Я вам кого-то напоминаю?
— Напоминаете.
— У неё тоже были голубые глаза и рыжие волосы?
— Нет… Глаза у неё были … серые, как небо в грозу, а волосы — тёмные, как ночь…
— Серые и тёмные.., — в голос Сансы прокрались нотки сожаления. Отвернувшись, она посмотрела вдаль. Там уже привычно курились в предрассветной дымке горы, низвергались с высоты водопады, и лентой убегала в лес река.
— Вы одиноки.
— Это вопрос? — усмехнулась Санса, нервно передёрнув губы в улыбке. — А вы, вы одиноки? Были ли вы когда-нибудь здесь одиноки?
— Был. Но это было давно.
— Когда? Семь тысяч лет назад? А в последнюю тысячу вы обрели друзей?
— Восемь тысяч пятьсот сорок два года.
— И вам никогда не хотелось оказаться за Стеной?
— Хотелось.
— А сейчас?
— Сейчас — нет.
— Почему?