Отпустив моё лицо, Князь взял одну из моих рук и надел на указательный палец большой золотой перстень с красиво обрамленным красным полупрозрачным камнем, вставленным в него.
— Я хотел, чтобы это было свадебным подарком, — в голосе мужчины я слышала обреченность. Он, взяв мою руку, рывком потянул к окну и просунул её сквозь отверстия в решетке. Кольцо внезапно раскалилось так, словно его только что достали из огня. Я открыла рот, чтобы закричать от нестерпимой боли, но голоса не было. Через несколько секунд Князь выдернул мою руку обратно. Камень в кольце полыхал алым, но постепенно затухал. — Теперь это твои кандалы.
Я беспомощно посмотрела на Кощея. В глазах застыли слезы боли и обиды. За что мне все это? Я не подписывалась ни на попадание в этот странный мир, и уж точно не давала согласия на какой-то там брак.
— Чтобы до полуночи она была готова, — не отрываясь от меня, сказал Князь прислуге. — А если ты будешь сопротивляться, эти кандалы сменятся на настоящие. Не сомневайся, здесь такие найдутся.
Я обессиленно опустила голову, не желая видеть никого вообще. Униженная и оскорбленная, я решила изображать жертву. Пока что я не могла выиграть у Кощея, но, была уверена, когда-нибудь такая возможность мне предоставится.
***
Вырядили меня так, словно я княжеская дочь. Богатое светлое платье, все расшитое серебряными нитями и усыпанное бриллиантами, красиво сверкало под освещением факелов. Нехарактерный однако для сказочных нарядов шлейф позади меня добавлял ещё больше шарма. Что уж лгать, я сама себе понравилась, едва посмотрела в зеркало. Ко всему прочему, мои волосы заплели в косу и покрыли голову легкой так же расшитой серебром белой тканью, нежно струящейся по спине. В завершении образа на меня водрузили массивную корону, мерцающую кристаллами и сапфирами. Чувствовала я себя, как минимум, принцессой.
В огромном мрачном зале, освещенном лишь факелами на стенах, собрались все персонажи, способные напугать меня до чертиков. Я сидела молча, изредка поглядывая на Кощея. Он был на меня изрядно обижен, так что демонстративно не поворачивался в мою сторону, хотя посмотреть было на что.
Мы сидели во главе стола на высоких мягких креслах с подлокотниками. Сбоку от меня сидела моя названная матушка, а сбоку от Кощея — какой-то очередной жуткий персонаж, которого я разглядеть не успела. Столы располагались буквой «П», так что я могла прекрасно видеть всех, кто присутствовал здесь. Спросить Кощея о сущности каждого я не могла, так как была обезмолвлена на неопределенный период с претензией на вечность.
Различить я смогла лешего, потому что он был похож на пенек с оленьими рогами, а также тут и там на нем виднелись всякие листья, шишки и желуди. Этот персонаж был отчасти приятен, потому что не был похож на человека. Дальше я увидела огромного водяного. Маленькая голова и огромное его туловище совершенно не сочетались. Он все время ел, и, когда поворачивался, обрызгивал всех окружающих водой. Весь покрытый тиной водорослями, водяной оставался не слишком приятным соседом по застолью. Рядом с ним сидел целый ряд русалок, непонятно каким образом попавших сюда. Они были достаточно красивы, если отбросить предубеждение против абсолютно черных глаз и синюшной кожи. Запечатлеть я успела ещё какое-то одноглазое рогатое чудо, за ним — толстого короткого человечка с коровьими ушами, и еще много всяких существ, предназначение которых я не понимала.
— Хороша твоя невеста, Кощей! — вдруг забулькал Водяной. — Мне б такую русалочку в Лихоозеро!
— А где твоя женка, водяной? Хорошо, что не слышит! Получил бы ты сейчас леща! — осадил его рядом сидящий рогатый человек, уже давно вынашивающий план мести за то, что Водяной испачкал его тиной и залил всю еду в тарелке водой. Тот нахмурился и замолчал. Даже есть перестал.
Тут откуда ни возьмись заиграла музыка, в центр выбежали несколько девушек, похожих на тех, что приходили прислуживать мне. Жуткими они были до одурения.
— Это мавки, — шепнула мне Баба Яга. — Умерли из-за несчастной любви или некрещенные просто.
Они заплясали, словно ведьмы вокруг костра, и я вдруг увидела, что на спине у них совсем нет кожи, потому все органы прекрасно сверкали в освещении факелов. Вжавшись в спинку кресла, я повернулась на Кощея, но он только внимательно следил за действом, разворачивающимся перед ним.
Меня мати родила,
Во лесочек тот снесла,
Мне головку совернула,
И во речку окунула!
Приходил же милый мой
Прогуляться под луной,