— Я понятия не имею, как вы её успокоили, лорд Беккет, — сказала наконец Шарлотта,
— Но вы должны хорошо её знать, если можете заставить её вести себя так прилично.
Беккет усмехнулся.
— Мы с Викторией не такие уж и разные, миссис Торн, — просто сказал он. — Я знаю её, как самого себя.
— В самом деле, — сказала миссис Торн, и в её глазах появился неподдельный интерес. Беккет заметил в них алчный блеск: если её дочь выйдет за него замуж, миссис Торн станет матерью одной из самых богатых и уважаемых дам в империи. — При такой связи между вами было бы весьма прискорбно, если бы вы не могли видеться с ней часто, — осторожно заметила миссис Торн. — Может быть, вы будете заходить к нам на чай несколько дней в неделю?
Беккет уже не слушал, что она говорит. Он смотрел на Викторию и наслаждался своей маленькой победой — с таким трудом завоёванным молчанием и покорностью, которые она выказывала доктору Эддоусу. Хотя на самом деле он не слушал, его разум догадывался о том, что сказала миссис Торн.
— Да, мне бы очень этого хотелось, — рассеянно сказал он, когда Виктория взглянула на него. Он улыбнулся ей, и её зеленые глаза превратились в лёд, когда она быстро отвернулась.
— Прекрасно, — радостно сказала миссис Торн. — Тогда, мы можем ждать вас в четверг?
— Да, — сказал Беккет.— Пожалуйста.
Миссис Торн, казалось, хотела сказать что-то ещё, но Беккет этого не заметил; он всё ещё смотрел на Викторию, которая теперь откровенно игнорировала его. Миссис Торн слегка кашлянула, присела в реверансе и с лёгкой улыбкой двинулась обратно по коридору.
Через несколько минут доктор Эддоус закончил осмотр.
— Она в добром здравии, за исключением горла, конечно, — сказал он, обращаясь к тому, кто, по его мнению, был авторитетом в этой комнате — лорду Беккету. — Горло будет в синяках, что вряд ли понравится молодой леди, у которой много светских мероприятий, но из этого можно будет сделать захватывающую историю. Если же она не хочет, чтобы синяки были видны, посоветуйте ей надеть какое-нибудь большое ожерелье; оно должно их скрыть.
— Посоветуйте ей сами, — холодно сказал Беккет. — В конце концов, она рядом с вами.
Доктор Эддоус растерянно посмотрел на Викторию, которая мрачно смотрела на него. Он смущенно кашлянул.
— Прошу прощения, мисс Торн, — пробормотал он. — Синяки…
— У меня есть несколько ожерелий, которые должны подойти для этой цели, спасибо, — холодно сказала она. — И вообще, я не думаю, что буду выходить из дома какое-то время.
— Такой опыт, я полагаю, повредил душевной устойчивости хрупкой молодой женщины, — сочувственно сказал доктор.
Это замечание ещё больше разозлило Викторию.
— Я имела в виду, — сердито сказала она, — Что очень сомневаюсь, что мои родители позволят мне надолго покинуть дом; если бы это было моё решение, я бы снова вышла на улицу сегодня вечером.
Доктор выглядел ошеломлённым дерзостью Виктории и повернулся к Беккету за поддержкой. Беккет, однако, наблюдал за Викторией с лёгкой, но одобрительной улыбкой. Доктор Эддоус закусил губу и снова повернулся к Виктории.
— Если вам понадобится ещё какая-нибудь помощь, я буду очень рад.
— Большое спасибо, доктор Эддоус, но я очень сомневаюсь, что вы мне ещё понадобитесь, — резко сказала Виктория. — Спасибо, что пришли так быстро. Теперь вы можете идти.
Доктор Эддоус явно не любил, когда им командовала женщина. Он повернулся к лорду Беккету и сказал с деланным спокойствием:
— Если я вам больше не нужен, милорд, у меня есть другие пациенты.
— По-моему, мисс Торн сказала вам, что вы можете идти, — сказал Беккет, приподняв брови.
Доктор поджал губы, но вежливо поклонился и вышел.
Как только он ушёл, Виктория с негодованием выпалила:
— Самодовольный, ужасный, заносчивый маленький ублюдок!
Она откинула одеяло и крикнула:
— Элеонора!
Элеонора заглянула в спальню из ванны по соседству.
— Да, мисс Виктория? — сказала она. Горничная заметила Беккета и ахнула от удивления.
— Вы ведёте себя неприлично! — крикнула она Виктории.