Мелькор уселся, освобождая от собственного веса полузадохнувшуюся девчонку, которая, пошатываясь, встала на ноги. Она жадно глотала воздух и хваталась за ребра, дико озираясь по сторонам.
«Не то место. Не то время».
Цири прикрыла глаза, потирая ноющие ребра, и попробовала сосредоточиться, почувствовать привычную силу, позволявшую переноситься из мира в мир.
Она подумала о Новиграде. О том, как хочет домой: к Геральту, Лютику, Золтану. Как хотела бы забрать с собой Йеннифэр.
Но сила не отозвалась. От силы не осталось и следа, как будто Цири накрыли большим аквариумом – магия текла вокруг, была повсюду, но ускользала сквозь пальцы, отказывалась подчиняться. Управлять ею внезапно стало так же невозможно, как подчинить себе океан, и перед лицом этого океана Цири вновь почувствовала себя тем же ребенком, что и года назад, который обучался простейшим заклинаниям и азам контроля магических сил.
«Нет. Нет».
Желудок скрутило в холодный ком. Она не знала, из-за чего дрожит больше – от холода или от страха.
Не понимала Цири и того, как прихватила с собой тех, кого брать не хотела. Возможно, виной всему был проклятый кристалл из руин, а, возможно, что-то иное. Чужое намерение во что бы то ни стало вцепиться в нее, преследовать и наказать оказалось сильнее ее собственного желания сбежать.
Сейчас она не хотела об этом думать. В ушах звенело. Тело била дрожь от холода. Ветер колол и кусал, мелкая взвесь ледяных снежинок била по лицу. Придавленные ребра болели, но Цири не чувствовала колющей боли в груди и не слышала хруста – значит, тот, с косой, вряд ли ей что-то сломал.
Сила не отзывалась.
«Да как же так?!»
Ни в одном из миров, ни в одном из пространств, Цири еще не приходилось сталкиваться с таким. Никогда, кроме случая, когда она отказалась от магии в пустыне Корат, но сейчас было хуже. Тогда сила просто исчезла, будто бы ее и не было, а сейчас она струилась повсюду, в каждом камне, и отказывалась подчиняться, словно отгороженная от нее незримым барьером.
Она попыталась понять, куда попала, но это было затруднительно – их окружало серое небо без звезд, за пеленой облаков угадывался бледный шар солнца, а вокруг была картина, знакомая Цири по сотне миров и одинаковая во многих: хвойный лес, покрытая снегом поляна с пучками припорошенной травы, голые березы. На небольшом возвышении справа и поодаль сидели два путника. Они напомнили Цири краснолюдов, и она бы на мгновение подумала, что попала домой, если бы не странный тип, который непонятным образом оказался рядом с ними. Это был нелепый голый мужчина: щуплый, лысый, низкий, словно подросток, и черный, как эбеновое дерево. Он шипел, дрожал от пронизывающего ветра и поднимался по снегу к пригорку, где сидели путники.
«Да где же мы? И почему я не могу перенестись отсюда?!»
Майрон морщился от холодного ветра. Зиму и снег он ненавидел больше всех прочих сезонов, потому что вода в это время носилась даже в воздухе, и он бесконечно чувствовал себя липким и мокрым, каждый раз желая встряхнуться, как собака, и высохнуть как следует.
Единственное, что он понял точно – так это то, что оказались они… далековато от дома. В Белерианде сейчас стоял разгар весны, а уж если бы они оказались в землях вечной мерзлоты – так или иначе отовсюду был бы виден Тангородрим или другая горная гряда. Здесь же гор не было, а это означало… по правде говоря, Майрон не знал, что это означало. Во всяком случае, ничего хорошего.
«Но не могли же мы оказаться… где-то, кроме Арды? Или могли?»
Догадка была настолько ошеломительной и пугающей, что встряхнула холодом все нутро.
«Нет. Нет, нет, нет. Это нелепо!»
Зеленоглазая девица рядом с ним явно была в не меньшем замешательстве. Она огляделась, прикрыла глаза, а потом побледнела резко, словно ее ударили под дых. И ошарашенно выдохнула, с силой растирая лицо и застарелый уродливый шрам на щеке пальцами.
На вид аданет было не больше двадцати зим.
«И она не из Белерианда. Интересное дело выходит».
Что ему сказало об этом первым, так это мечи девчонки. Майрон не мог определить мастеров, хотя и с закрытыми глазами отличил бы сталь трех домов эдайн от выкованной в Ангбанде или от эльфийской. И одежда – что эта сопля на четыре головы ниже него, что черноволосая мегера носили странного вида тряпки. Штаны слишком обтягивали, кожаные курточки были слишком коротки, но двигаться не мешали ни той, ни другой.
«Такого не шьют ни эдайн, ни эльфы».