Через минуту в холле появился хорошо одетый господин - в сюртуке, шляпе и узких брюках - лосинах. Правда, вместо туфель из-под лосин выглядывали босые ноги императора.
- Я похож на твоего муженька, подданная?
Затащив одежду в какую-то нишу, Анна переждала, пока девушка в фартуке прислуги скроется на кухне, и прошептала:
- Он не мой, Ваше Величество. Вон, взгляните, на лестнице портрет висит. Макс - толстенький.
- Ватин ему в гузно, - выругался император, расправляясь.
Через холл пролетела тросточка. Шляпа сдвинулась набекрень. Босоногий Макс вырос на полметра.
- Во! - пробормотал Павел Петрович и залюбовался собой перед зеркалом.
- Хоть сейчас в Сенат штаны протирать, дырку им на попку.
- Жди здесь, подданная, пока я рукой не махну.
Последние интонации бывшего агента Романова были так похожи на инструкции Якова, что Анна вздохнула.
“Сокол мой ясный, куда меня занесло… Где искать, а главное - как вернуть тело, что ты любишь…”
…
Крепкий темноволосый мужчина в кепке, до этого неустанно обходивший особняк кругами, присел под кустом, вынул из кармана бутерброд. Сглотнув слюнки, раскрыл было рот. И вздрогнул.
Неподалеку от куста спиной к нему стоял хозяин и нетерпеливо постукивал о землю тросточкой.
- Господин Смоляков! - подскочил охранник.
- Я на посту, как велено. Происшествий не отмечено! Ваша супруга не выходила!
“Макс” тросточкой поманил его за собой.
- Там ничего подозрительного нет, я проверял! - мужчина завернул за угол.
- А что это вы босиком, Максимилиан Аристархович?
- Любопытный какой, прищепку тебе в нос…
За углом особняка что-то шмякнуло, вскрикнуло и шлепнулось в песок. Тросточка отлепилась от затылка охранника. Валявшийся в пыли картуз заменила модная шляпа.
- Не ешь землю, опарыш, рано привыкать-то…
…
Добравшись на попутной телеге до вокзала, Анна узнала расписание и присела на дальней скамье дожидаться призрака. Поезд на Москву и Петербург отходил вот-вот, и Анна немного расслабилась.
“Скоро уже буду дома, мои хорошие. Вы же все равно узнаете меня?” - она помнила, что ни малыши, ни Яков не усомнились в ней, когда полгода назад она превратилась в старуху.
- Держи денюжки, подданная, - Павел, появившись из ниоткуда, кинул ей перетянутый резинкой сверточек.
- Кэп и спрашивать ничего не стал, говорит, раз для мадам Анны, значит - надо. Возвращать не требуется.
Бочком-бочком вдоль кустов к Анне подкралась призрачная женщина с необъятным бюстом. Она поправила голову и вдруг гаркнула по-французски на весь вокзал:
- Полли, кнехт тебе в загривок! Что тебе кок дал?
- Ой, Марьюшка, забыл… - охнул призрак, смутной белой тенью метнувшись за пути.
Анна улыбнулась.
- Здравствуйте, госпожа Габсбург-Лотарингская. Как вам семейная жизнь с агентом Романовым? Кораблики больше не взрываются?
- Ой, не говори, русская - медаль мне за мужество. Рассеянный вот еще стал, ну это немудрено, в полтораста-то годков…
Пожаловавшись на память возлюбленного, Марья Антоновна меланхолично добавила:
- Шарль теперь записки пишет, так Полли забывает, где эти записки. Но что надо, помнит… Тортила мой сейшельский…
- Во, подданная, держи пирог от Жерара, - всполошенный своей забывчивостью, Павел плюхнул промасленный сверток на лавку рядом с Анной.
- Я ему шепнул, что мадам Анна худенькая, так он у Люка отобрал.