— Ты бы всё равно ничего не смог поделать, — покачала головой Жемчужина. — Такова воля Моря. — Капитан обречённо вздохнул и злобно зыркнул на лазурные воды. — Даже когда я стала человеком, Море хранило меня. Чтобы продолжать быть хранительницей корабля, я черпала его силы, что оставались во мне… и даже когда их не стало. Но беря — отдаёшь. И с каждым разом всё больше. Голос во мне твердил, что глупо взывать к Глубинам, но здесь, — она прижала ладони к груди, — было что-то, из-за чего я не могла поступить иначе. — Она подняла взгляд на Джека: всё ещё сверкающий любопытством, но уже спокойный. — Это значит — быть человеком, да?
Воробей неохотно кивнул, его глаза чуть прищурились от мелькнувшей улыбки.
— Верно, — выдохнул он. — Иногда люди совершают, на первый взгляд, глупые поступки. — Его тёплый взгляд скользнул к Жемчужине, с отточенной быстротой обрисовал её силуэт. — Когда на кону самое ценное, что у них есть.
— Но я не жалею, — с горделивой уверенностью заявила она, её губы скрасила спокойная улыбка. — Корабль — всё, чем я была и чем желала быть. Без тебя я всего лишь пепел. — Джек подавился воздухом и тут же принялся сосредоточенно чесать подбородок, собрав брови у переносицы. — Я увидела твой мир и прожила иную жизнь, ту, которой у меня не могло, не должно было быть, а у всего есть цена.
Жемчужина слегка повернула голову к морю. Солнце ярко подсвечивало её совсем человеческие глаза, на иссиня-чёрной радужке плескалось золото заката. Джек невольно залюбовался и даже испустил какой-то странный выдох — почему-то лёгкий, никак не под стать тому, что поднималось в душе.
— Знаешь, мне нравится быть капитаном. А без тебя — я всего лишь Джек Воробей.
Она быстро обернулась, ветер взбил её длинные локоны, и на миг за её спиной будто вспорхнули крылья. Большие глаза взглянули на Джека со смятением. Ему и самому было неуютно от подобных откровенностей: ни с одной женщиной прежде он не позволял себе такого, даже будучи пьяным, а сейчас он не выпил и капли рома.
— Но всё ведь теперь как должно, и «Чёрная Жемчужина» останется с тобой, — проговорила она таким тоном, словно пыталась успокоить и убедить в том, что всё идёт своим чередом.
— Всего лишь корабль… — выдавил Джек. — И снова придётся за это платить? — Он впервые возненавидел собственный корабль. Это чувство будто взорвалось внутри, а вместо шрапнели в душу вонзились сотни воспоминаний, в которых он теперь всё больше запутывался.
Несколько секунд Жемчужина не сводила с капитана внимательного взгляда, затем медленно опустила глаза на чёрную сеть, что испещряла её руки.
— Это моя судьба, и я приму её.
— А что, если это уже не только твоя судьба?.. — проворчал Воробей, уткнувшись в её запястье невидящим взглядом. Жемчужина взглянула на него с ярким и милым смятением.
С последним лучом солнца власть перейдёт к лунному свету, что растворит её в холодном серебре. Он не готов был остаться с пеплом на руках. Снова. Да он, чёрт возьми, тоже не знал, что ей сказать, вернее, что именно сказать, ведь сказать хотелось много. А времени — минута? Он уставился на неё, как на свой позабытый компас, ища ответа — может, не простого, но вразумительного. А она спокойно улыбалась ему, будто ей и больше ничего не надо было — только чтобы капитан был рядом в её последний миг. Как раньше. Судьба-затейница любила забавляться: они вместе горели от руки Беккета, вместе исчезали в пасти кракена, вместе сражались с Морским Дьяволом. Вот и сейчас, что подтолкнуло его выйти на палубу, если не знающая рука Судьбы? Наверное, этого оказалось достаточно, чтобы победить в споре с собой и прислушаться не к смекалке и пиратскому чутью, а к чему-то большему, тому, что пылало — здесь.
Жемчужина медленно обернулась к закатному горизонту. Небо полыхало пламенем: что началось в огне — в огне должно было и кончиться. В её глазах вдруг заблестели слёзы, но она лишь расправила плечи и гордо приподняла подбородок. Последний осколок солнца погрузился в море, и лунная полусфера ярко проступила на чистой синеве.