Рен будто степлером закрепила уголки губ возле щек, фиксируя милую улыбку на лице. Внутри неприятно щекотало плохим предчувствием. Она не ощущала давящего присутствия Чимина, а чонгуковский взгляд темных глаз плотно зажимал её в клетку, приковывая к себе внимание.
— Я клянусь, что никогда не подведу тебя, — речь вышла из заданного сценария, не прекратилась на стандартном наборе характеристик. Ногицунэ сморгнула от неожиданности: они не обсуждали эти слова. — Я клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы сдержать данные тебе слова, храня веру, причитающуюся Истинной Магии.
Рен оторопело моргала, вглядываясь в красивое лицо парня, который в очередной раз заставил её сердце ёкнуть. Вот так маленькой ерундой, которая никак не нарушала общего сценария их жизней, он смог нарушить её личный сценарий. Его большой палец скользнул по ребру девичьей ладони, возвращая её к реальности. По залу прокатывались озабоченные шепотки. Сокджин нетерпеливо кашлянул в кулак — пришла её очередь.
— Перед лицом Истинной Магии и твоего Клана я, Тэндо Рен, ногицунэ, становлюсь твоим фамильяром во всех отношениях. Я буду нести тебе верность жизнью, телом, душою и магией против всех существ, храня веру, — во рту у лисицы пересохло, когда заученная речь кончилось и предстояло перейти к личным словам для Чонгука. Он сильнее сжал её руки, брови выжидающе выгнулись дугами, правый уголок губ скользнул в сторону, застывая в легкой улыбке. — Я клянусь, что не оставлю тебя даже после смерти. Я клянусь, что приду по первому твоему зову даже с того света. Только позови. Я клянусь, что сохраню твои слова в своем сердце, храня веру, причитающуюся Истинной Магии.
Сокджин протянул между ними сосуд с зельем, а вокруг будто всё замерло. Святилище погрузилось в густой вакуум, где не было слышно даже дыхания, лишь скрипучее карканье.
Это был сигнал.
Чонгук схватил бутыль и сделал короткий глоток, Рен повторила за ним. Их одновременно пронзило электрическим разрядом, а на руках — его правой и её левой — появился витиеватый узор цепи цвета киновари, от запястья и до ключицы. Рен не успела распробовать на вкус новые ощущения принадлежности кому-то, как над залом раздалось очередное громкое и истошное карканье.
Вопль Каири напомнил крик банши. Рен вдруг стало интересно: он оплакивал Чонгука, Чимина или её?
Широкий мах крыльев заставил весь свет в святилище рассеяться по углам, опуская на ритуальный круг сумерки. Чимин наблюдал за происходящим у входа, запечатывая красивую картинку у себя в голове. Через пару секунд всё должно закончиться и исчезнуть, а белые одежды окрасятся в бордовый цвет.
Он замешкался лишь на секунду, когда ещё был шанс отступить и не лезть на рожон, не идти против заложенных в него установок. Но разве в действительности у него был иной выбор? Чимин до боли впился ногтями в ладони, сжимая пальцы в кулаки, и рванул вперед. Он резким движением схватил Чонгука за ворот ханбока и скользнул вместе с ним в тень.
Серая и густая хмурь жадно поглощала в себя пространство святилища, но бывший лучший друг не выглядел испуганным или удивленным. Напротив, на губах появилась довольная ухмылка, а брови насмешливо изогнулись. Бесило. Чимина до рези в глазах это раздражало. Захотелось вмазать костяшками по чужому лицу и смотреть, как с него сходит эта маска «я тебя ждал».
— А я уж было подумал, что ты не придешь, — фыркнул Чонгук, поднимаясь на ноги и принимая расслабленную позу. Это бесило ещё больше. В конце концов, они тут не в бирюльки играть собирались, а на жизнь.
— Разве я мог так поступиться со своим тонсэном? — театральностью запахло ещё на первых слогах чиминовой речи, к ней подключились и движения: взмахи руками, оттягивание нижней губы, чтобы изобразить на лице глубокую задумчивость, и в довершение ко всему округлить глаза, словно его смертельно обидели чужие слова. Лишь в самом конце Чимин не выдержал и хохотнул, принимая обратно лукавый вид, под которым пряталась готовность напасть в любую секунду. — Жаль только, что я так и не увижу, как вы завершите свой ритуал, и Рен принимает истинную форму.
— Мы уже его завершили, если ты не заметил — клятвы были сказаны, зелье было выпито.
— Ты не знаешь? — Чимин вскинул брови, изображая удивление. — Для того, чтобы завершить ритуал ты должен увидеть животную форму своего фамильяра. Насколько мне известно Рен никогда тебе её не показывала.
— Ну ничего страшного, — фыркнул Чонгук, не сдерживая улыбки-оскала, — увижу минут через пять.
И у Чимина громко упало забрало, в глаза будто кто-то залил чистую, ничем не разбавленную, агрессию. Святая наивность Чонгука, граничащая с безумием, раздражала и выворачивала нутро наизнанку. Пак в одно мгновение оказался возле бывшего друга, вжимая его предплечьем в деревянную стену. Во второй руке блеснуло лезвие, заранее припрятанного нож. Замысловатые узоры на металле и зазубрины у самой рукоятки говорили о том, что клинок был пропитан магией, но Чонгук опять не выглядел испуганным или удивленным.