Чонгук не успел ничего сказать, только глаза пошире раскрыл, когда девчонка шепнула что-то на японском. Он не уверен моргнул ли или это была какая-то неведомая ему магия, но уже через секунду перед ним не было мелкой девчонки. Только лиса.
Ногицунэ была средних размеров, жилистая и до одури пушистая. Её пепельный мех серебрился в лунном свете, а сиреневые кончики шерстки будто бы светились в темноте. Вытянутая лисья мордочка была обращена к нему, а черные глаза тускло блестели желтым. Он против воли протянул к ней руку, чтобы пальцами забраться в мягкий мех, провести вдоль хребта и услышать фырканье.
— Красивая, — шумно выдохнул Чонгук.
Чонгук лишь на секунду отвлекся, вспоминая прошлую ночь и лису у себя на коленях, но Чимин успел заметить. Он ловким движением пальцев перевернул рукоять ножа и, выдернув свою руку из хватки, воткнул нож в бедро. Глаза у Чонгука широко распахнулись, а шок вперемешку с адреналином заглушили острую боль, но бедро всё ещё прожигало от магии.
Чимин столкнул его себя и с трудом поднялся, пошатываясь в разные стороны. Он больше напоминал маятник, чем человека твердо стоящего на ногах, скорее всего у него было сотрясение. Но даже в этот момент в его взгляде отчетливо читалась ненависть и… зависть? Да, кажется, это была именно зависть.
— Я убью тебя! — хриплый плевок, и с чонгуковых губ стекла красноватая нитка слюны, что выглядело ярким пятном в сером мире теней. Пак наклонился к Чонгуку, чтобы говорить ему прямо в лицо, обнажая свою кровавую улыбку. — Я убью тебя, а потом я убью её, потому что она только моя! И никакой обряд этого не изменит!
Чонгуку показалось, что его трезвый рассудок самостоятельно сорвался с последней петли. Внутри всё покрылось не то что инеем, а толстым слоем льда. Больше всего на свете Чонгук не любил, когда ему угрожали.
— Ну, попробуй! — откровенная насмешка брошена прямо в лицо. Его громкий вскрик перебивал звук дробящегося стекла: баночка, которую он вытащил из сна, разлеталась на кусочки и оттуда вылетел светлячок. Мотылек за одну секунду расщепился, и теперь в сером мире таких было уже двое. Через секунду началась цепная реакция, которая не останавливалась, пока вся тень не покрылась желтоватым светом.
Рен посмотрела на часы, отсчитывая секунды до истечения времени бездействия. Они договаривались, что тот кто останется снаружи подождет ровно семь минут, прежде чем действовать.
6:58
6:59
7:00
— Дзин,* — Рен скложила руки в необходимом жесте, и моментально обратилась в ногицунэ. В теле лисы было привычно тепло и немного тянуло жилы.
На заднем фоне слышны чьи-то удивленные вздохи. Кажется, это был Хосок и возможно даже Шуга. Рен повертела мордочкой, примеряясь к прыжку. Лисья форма полностью освобождала всю её силу, расставляя по местам ловкость с гибкостью, обоняние и слух. Она преодолела расстояние святилища за пару секунд, пробираясь ловкими движениями на самую верхнюю балку под крышей.
Ногицунэ действовала уверенно и расслабленно, потому что её противник уже давно заточен в реальности, которую она для него приготовила и которую собиралась сейчас разрушить. Прыжок, чтобы вцепиться зубами в лапу белого ворона и потянуть, утаскивая за собою вниз.
Истошное карканье перемежалось с рёвом и бешеными взмахами крыльев — Каири пытался вырваться на свободу. Белоснежные перья разлетались, словно пух, по каменному полу, и без того красные глаза наливались ещё большим цветом, словно переспевшая вишня. Он вынужденно принял человеческую форму, чтобы спихнуть с себя лису, но вместо того чтобы отлететь в стену, Рен мягко приземлилась на лапы, сделала ещё один прыжок и укусила парня в бок.
Сущность ногицунэ требовала крови, будила в ней жадность и злость. Темные желания и эмоции, что до этого так упорно скрывались лисой, сейчас выходили наружу яростными укусами. Она нападала и нападала, чувствуя как шерсть возле пасти намокала от крови, из глотки рвался звериный рык. Всё внутри неё требовало ещё и ещё. А потом её оглушил хлопок и вспышка света, в ушах истошно звенело отдачей.