— Хотите сказать, что и та, и эта реальность существуют параллельно, и я могу перемещаться между ними?
Анна лёгкой поступью вошла в комнату, передала мужу лакированную деревянную шкатулку и присела в кресло подле него.
— Как в «Настоящей жизни» Филипа Дика, — закончил Дрелих.
— Скорее уж как в «Рике и Морти», — возразил Вадим и тут же прикусил язык, осознав, какую инфантильную глупость сморозил.
Альфред непонимающе нахмурился, а Анна, улыбаясь, кивнула в подтверждение.
— Значит, если я вновь прикоснусь к камню и пожелаю вернуться назад, это исполнится?
— Не уверен, — покачал головой Дрелих. — Настоящий Алатырь-камень находится вне пространства и времени, и найти его можно, только если на то будет воля Бога Сварога. Осколок, что в этой шкатулке, попал к нам благодаря Громовой. А у неё оказался, видимо, по воле её супруга Евгения Лащенко. У меня давно были сомнения на его счёт. А теперь я почти уверен, что Евгений — гамаюн. Только птице смерти по силам отыскать Алатырь-камень.
— Хотите сказать, я здесь неслучайно оказался? — Вадим озадаченно потер переносицу.
— Даже птица-гамаюн не смог бы совладать с силой бел-горюч камня. Так что то, что вы здесь, ни что иное, как влияние самых высших сил, — Альфред многозначительно поднял глаза к потолку, и Ильинский понял, что речь идёт о тех самых языческих богах. — Мы, конечно, можем попытаться вернуть вас в вашу реальность с помощью камня, но едва ли что-то из этого выйдет. Прежде вы должны исполнить Божью волю.
У Вадима дрожь пробежала по телу. Он не мог поверить, что совершенно серьёзно выслушивает мистические теории Дрелиха. С этой точки зрения, даже теория мультивселенной выглядела убедительнее.
***
Вадим всерьез подумывал, что у него какие-то мазохистские наклонности. Каждая встреча с Лазаревой оборачивалась неоправданными ожиданиями и разрушенными надеждами. И всё же, когда подходило время новой, он бежал на неё, как будто от этого зависела его жизнь. И каждый раз Лия встречала его одним и тем же незаинтересованным взглядом карих глаз. И звала она его исключительно «Ильинский». Слыша свою фамилию из её уст, Вадим непроизвольно выпрямлял спину, вытягивался, будто по струнке. Её голос будоражил, волновал, но всякий раз, когда что-то пошлое закрадывалось в голову, он обрывал себя, веря, что образ Лазаревой должен оставаться чистым и непорочным.
Вот и сейчас Вадим немного завис, придерживая дверь в преподавательской. Проходя мимо, лаборантка Светлана вопросительно взглянула на него.
— Я Лию Дмитриевну жду, — пояснил Ильинский.
— Ой, а её не будет сегодня. Она вам не сказала? — ответила Светлана и задумчиво добавила. — Вроде планы какие-то, связанные с мужем. Годовщина, что ли?
В груди неприятно кольнуло. Это была уже не обида на то, что о нём забыли. Вадим чувствовал, как его изнутри медленно затягивает черная дыра ревности. Его гордость была уязвлена. Он злится и страдал оттого, что был не в силах что-то сделать с этим.
Ильинский сам не заметил, как спустился на второй этаж в читальный зал. Студентов тут было немного, а те девчонки-первогодки, что пришли, явно явились поглазеть на дорабатывающего здесь последние дни Макарова. Впрочем, тот не обращал на них практически никакого внимания. Он вообще, казалось, больше был заинтересован в Эдике, чем в ком-то из своих безымянных поклонниц. И нельзя сказать, что Вадим этого не понимал. С какой стороны ни посмотри, а Эдик был хорош: и красив, и в учёбе прилежен, и семья, если верить слухам, из-за длительного проживания в Европе была весьма лояльных взглядов. Окажись Эдик на его месте, наверняка вёл бы себя более достойно.
«Что за хрень ты несешь, Ильинский? Соберись!»
Вадим из последних сил попытался поставить студента на ноги. Но тот завалился на столе перед стареньким компом.
— Если помирать собрался, иди домой, — бросил ему Андрей непривычно дерзко. Ильинский подумал, что, должно быть, выглядит совсем жалко, раз он его больше не боится.
— Макаров, ты влюблялся когда-нибудь в того, в кого нельзя? — глядя сквозь него, спросил Вадим.
Андрей приподнял одну бровь, вздохнул, а затем огляделся по сторонам. Убедившись, что всё посетители от них на достаточном расстоянии, он взял стул и подсел за стол к Ильинскому.
— Ну допустим. А тебе-то что? — произнёс он напряжённо.
— Да так, — покачал головой Ильинский, осознав, что своим вопросом задел болезненную тему. — Просто посоветоваться хотел.
— Ты насчёт Лазаревой, что ли? — с заметным облегчением на лице спросил Андрей.