Растен отряхнулся, выругавшись еще раз, и злорадно закричал:
-Ну тогда погибель свою жди, старая дура! Отходила ты по этой земле! Пришел-таки охотник по твою душу!
Она застыла, как будто к этой самой земле прибитая. Но тут же рассвирепела. Даже черные космы будто зашевелились на голове, как змеиное кубло.
-А ну поди сюда, шхуров сын!!
Не дожидаясь, пока она додумается кинуть нож, Растен скрылся в лесу, удирая по тропке, ведущей к деревне.
Она осталась у плетня, нервно перебирая длинными пальцами четки-бусы. Потом выругавшись, опрометью кинулась к дому.
Ведьма шваркнула дверью о косяк и заметалась внутри как игральная кость во встряхиваемом стакане, то принимаясь собирать вещи, то хватаясь за голову, то спеша припрятать кое-что. Порой ведьма замирала и что-то прикидывала про себя, осматривая имеющиеся зелья. Тогда на ее лице даже мелькало нечто, похожее на усмешку.
В итоге она осталась сидеть за столом, невидяще уставясь в окно. На ее коленях, крепко сжатый в ладонях, слабо светился ониксовый шар.
«За все платить приходится» - Злорадно напомнил внутренний голосок.
-Все сделала правильно. Случись еще раз, повторила бы. – Хрипло отозвалась ведьма, невесть кого пытаясь убедить. – Я не ошибалась!
«Ну-ну». – Хмыкнул голосок.
***
Охотник выказал желание поселиться в подобии корчмы, где собственно, от корчмы присутствовал только общий зал на пять столов и небольшая кухня, устроенные во второй половине дома местного пивовара. Когда Растен вернулся в деревню, орденский гость уже сидел за столом, неторопливо обедая, и слушал сбивчивый рассказ местных старших, что кольцом собрались у стола.
Ему будто плевать было на то, что люди нависают кругом, едва не садясь ему на голову.
-Взбесилась наша ведьма! – Прижав ладонь к груди, клялся впереди стоящий. – Как есть взбесилась, будто подменил кто!
-Сначала добренькой прикидывалась! – Подхватила тетка с задних рядов; пробиться не смогла, а вот докричаться пыталась постоянно. – Как поселилась, так обещалась помогать, по домам ходила, лечила… И волосы у всех тишком стригла!!
-Ага, сказала, мол, для оберегов пригодится. Только не видать что-то тех оберегов!! Уже который год пошел, как она их принести обещалась!
-А я говорил! – Доказывал пастух, тыча пальцем в потолок. – Говорил, что бесов огонь это был, красный, что у нее в полдень над головой видели! Вы помните же, помните!?
-Так она выходит, извести вас решила? – Спокойно спросил охотник, рассеянно комкая хлебный мякиш, перед тем как отправить в рот.
-Как есть решила! – Подхватили со всех сторон. – И дождь с градом вызывала!
-Да ее полдеревни на холме видело, как она руками махала, да тучи с севера гнала!
-Лет десять такого ненастья не видели, весь урожай побило! – Ухватился за сердце пивовар. Хотя ему-то как раз тужить не особо приходилось.
-И кошек местных она изловила. – Сурово добавил басом новый староста. Он возвышался впереди, скрестив на груди могучие руки: по роду занятий он был кузнецом.
-Черных? – Уточнил охотник.
-Всех! – Доложили справа. – Сначала черные пропадали, это да... А потом ей и тех мало стало!
-И петухов, петухов черных у меня всех скупила! – Не унималась тетка с задних рядов.
-А потом взялась за детей. – Отрезал староста как ножом, и на миг все притихло. Глаза охотника блеснули ледяным.
-Теперь подробнее. – Напомнил он.
-Дети на речку купаться пошли, да вода по осени холодная уже. Приболели. Помнится нам, что ведьма со старшим накануне говорила, и как раз про закаливание что-то. – Начал говорить староста, жестом заткнув набравшего воздух пастуха. – Видать, науськивала поплавать. Мы не знали, что она задумала. Сами позвали ее. Она и пришла их лечить.