обрёл долгожданное счастье с любимой, и взывали к нему с молитвами даровать им столь же
сильную любовь.
Ведьмин омут.
Глава первая.
На крепко сколоченной из струганных досок скамье сидела дряхлая старушка, иссушенная
ветрами прошедших лет, в желтой рубахе с длинными рукавами, черной цветастой юбке с
подвязанным на голове платком и, держа в одной руке медную ступу, а в другой пест, перемалывала
в мелкий коричневый порошок высушенные корешки чудодейственных трав, собранных в
предгорьях Карпатских гор. Изредка поправляя сползавший на глаза платок, бабушка всматривалась
в раскинувшееся за забором необъятное ржаное поле, будто ожидая чьё-то появление. Жаркое
июльское солнце начинало клониться к закату, когда вдали завиднелась поднявшаяся столбом
дорожная пыль. Вскоре к калитке с шумом подъехали дрожки, запряженные светло-гнедой кобылой, и с них, покряхтывая и посапывая, на землю спустился тучный невысокий мужичок в тёмно-
коричневых высоких сапогах, узких красных обтягивающих жирные голяшки брючках, коротком
синем жакете, одетом поверх белой рубахи украшенной искусной вышивкой, и венчающей голову
черной шляпе с пером павлина. Ухоженность экипажа, важность господина и его представительный
вид ясно давали понять, что приезжий человек довольно зажиточный. Отворив калитку, он
направился прямиком к сидящей и внимательно разглядывающей гостя старушке.
- Доброго вечера, пани Вджера, - подойдя к хозяйке дома и сняв шляпу, поприветствовал
визитёр.
- Доброго вечерочка, и тебе мил человек, - продолжая работать пестом, ответила старушка и
вгляделась в гостя еще внимательнее, - По какому вопросу пожаловал? Чай не просто попроведовать
старушку на ночь глядя приехал.
- Да кто же бабуля по доброй воле вечером незвано в гости хаживает, - мужичок огляделся по
сторонам и, пригнув голову с уху старухи, прошептал, - Дело у меня к вам есть. Так сказать
приватное, очень личное и не требующее огласки.
- Ну коли приватное, - старуха, повторив редкое слово за гостем, усмехнулась и встала со
скамьи, - Тогда пожалуйте в мою избу. Там чужих глаз и ушей нет. Да и вести серьезные разговоры
сподручнее. Помоги бабке, возьми ступу да не пророни ни крупинки. Зря я что ли весь день
мудохалась.
Старуха прошла первой в справную избу, сложенную из толстых брёвен. Мужичок, прижимая к
себе ступу и осторожно ступая, вошёл вслед за ней в тёмные сени и, пройдя несколько шагов, остановился, боясь просыпать ценное содержимое ступы и ненароком прогневать хозяйку дома.
Впереди во мраке послышалось кряхтение старухи, открывающей дверь в горницу. Наконец дверь
поддалась бабуле и сени осветили слабые солнечные лучи. Зайдя в горницу, мужичок встал у порога
и опасливо огляделся вокруг. Сквозь маленькие оконца затянутые слюдой пробивался тусклый
солнечный свет. У закопчённого дымом потолка на чёрных от сажи верёвках гроздьями висели
засушенные тушки лягушек, летучих мышей и других мелких тварей, в избытке обитающих в
окрестных лесах и болотах. На полках, прибитых по всем стенам, стояли подписанные корявым
почерком горшки и склянки. Воздух избы наполняла непонятная смесь тухлятины, подгоревшего
жира и еще чёрт возьми чего, воняющего настолько мерзко, что если бы не важное дело - мужичок
не медля бы покинул сей дом. Пересилив омерзение вонью, он сжал пальцами нос и пытался дышать
одним ртом.
- Как тебя зовут то пан? – хозяйка смела рукавом пыль с широкого стола и села за него на
скамью, - Поставь ступу на печь, что прижался к ней, будто у тебя давненько женщины не было.
- Пан Франтишек, - робко ответил гость, поставил бабкину посудину на печку и присел за стол
напротив старухи.
- Дайка мне свою руку. Посмотрю, что ты успел натворить такого, что к ведьме пожаловал.