Кошка испугалась не его слов, но безнадежного тона. Когда неровный сумеречный свет лег на его лицо, Кошка невольно отпрянула — поперек круглого лица тянулась огромная кровоточащая рана. Чарли, воспользовавшись этим, оттолкнул ее и бросился прочь, дыша, как раненый зверь.
Кошка не удержала равновесия и больно ударилась копчиком. А спина Чарли тем временем исчезала в пугающем мраке. Режущая боль пониже спины помешала ей броситься следом. А потом ее резко затошнило, и она открыла глаза на матраце Бедуинки, под голубым сиянием экрана.
— Тише ты — зад отшибешь, — прошелестела подремывающая рядом Крыса.
Кошке понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и справиться с головокружением. Пошатываясь, она встала с матраца и, не обращая внимания на неодобрительные оклики, прямо по рассыпанной снеди зашагала прочь. Ей нужно обратно на Изнанку — нельзя же «уходить» на глазах у веселой компании.
Кошка зря боялась исчезнуть при свидетелях. Исчезнуть у нее не получилось ни при свидетелях, ни в одиночестве, ни при безмолвной поддержке троих котов. Она больше не смогла выйти на Изнанку. Ни сегодня, ни когда-либо в будущем.
Она чем-то разгневала Дом, и он ей отомстил, изгнав навсегда.
***
Заняться стало решительно нечем. Только слоняться целый день по извилистым коридорам, исхоженным вдоль и поперек, уже без надежды «прыгнуть». Покрикивать на перевозбужденных девушек и дожидаться, когда ее бывшая спальня опустеет. Рыжая и Русалкой почти все время проводили в четвертой, а вот Муха зачастила раскладывать не сходящиеся пасьянсы. Когда и она улетала, можно было привалиться затылком к боку Кошатницы и просто молчать. Та ни о чем не спрашивала, но Кошка все равно считала, что ее понимают.
— Какое будущее может быть у обрубка? — однажды серьезно спросила Кошатница.
— Не знаю. Какое?
— Знала бы — не спрашивала, — резко огрызнулась Кошатница, но продолжала почти просящим тоном. — Помоги мне уйти…
Кошка собиралась сказать, что не может, потому что и сама уйти не в состоянии, но Кошатница опередила ее, будто прочитав мысли:
— Не туда. И не сюда. Пожалуйста, помоги…
Кошка, не скрывая злости, глянула на подругу:
— Ты соображаешь, о чем меня просишь?!
Она и так в полной заднице, а лучшая подруга собралась на тот свет с ее помощью.
— Соображаю, — покорно согласилась Кошатница. — Поэтому и прошу именно тебя. Ты ведь меня понимаешь.
На душе стало гадко до неприличия. Кошке отчаянно захотелось схватить расшатанный стул и треснуть им по оконному стеклу, чтобы выяснить, что же прочнее. Или закричать от бессилия. Но пришлось подняться и тихо покинуть спальню, не забыв выключить свет — у Кошатницы болели глаза.
***
— Знаешь, я ее ненавижу, — задумчиво протянула Кошка, разглядывая черепа на картине под оптимистичным названием «Древо жизни».
— Кого? — Сфинкс, по случайному стечению обстоятельств, стоял рядом.
— Ведьму.
Сфинкс не уловил связи между Ведьмой и картиной Курильщика, но все равно уточнил:
— Почему же?
— Это все из-за нее. Не заводи она интрижек направо и налево, ничего бы не было.
— Тебе «Таро» так сказали? — Сфинкс тщетно старался сдержать злость. Кто такая эта Кошка, чтобы так говорить о Ведьме? Что она вообще может знать — это же не она носила письма между ними?
Кошка помотала головой, и Сфинксу удалось перехватить ее взгляд. Он, увидев незнакомую рыжеволосую фигуру в не самом приличном виде, все понял.
— Ты сама знаешь, что причина была не в Ведьме. И даже не в Мавре с Черепом.