- Хорошо, - тихо сказал Андрей Семёнович.
Григорий, вдруг, вскочил на ноги, широко улыбнулся, с удовольствием потянулся всем телом, расставив руки в стороны, и громогласно заявил:
- А теперь акробатические этюды под куполом цирка!
- Ну, опять началось, - улыбнувшись, сказал Калмыков.
- Не началось, Андрей Семёнович, а продолжилось! Прогулка продолжается, как и наша с вами жизнь! А жизнь, как вы уже, безусловно, успели заметить, это замечательная штука! Вперёд! Нас ждут великие дела!
С этими словами Григорий одним махом перебросил обе ноги через заградительную металлическую балку и встал на основание стрелы крана, расставив руки в стороны. Он балансировал на шатающейся от ветра металлической конструкции, высоко запрокинув голову. У Калмыкова внутри что-то сжалось, в горле пересохло.
- Гриша! Гришаня! Григорий! Не чуди, пожалуйста, малец! Не двигайся! Прошу тебя! Тихо!
Григорий обернулся к Калмыкову. На его лице играла уже знакомая улыбка, наполненная сумасшедшим азартом.
- Тихо, парень! Давай руку!
Андрей Семёнович вытер о штанину влажную, дрожащую ладонь. Гриша улыбнулся ещё шире и сделал шаг вперёд, затем ещё один, и ещё. Он шёл по стреле, даже не глядя под ноги! Просто шагал, иногда взмахивал вытянутыми в стороны руками, сохраняя баланс. Калмыков стоял в исступлении, совершенно не понимая, что следует предпринять. Сердце бешено колотилось, от волнения дыхание сбилось, а рубашка прилипла к взмокшей спине.
Тем временем Гриша отошёл уже на добрый десяток метров. Там амплитуда колебания стрелы от ветра была значительно больше, чем у основания. Калмыков отчётливо видел, как отчаянному мальчишке с трудом удаётся удерживать равновесие.
- Гриша, пожалуйста! Это уже не смешно! Есть предел! Я тебя очень прошу! Вернись!
Калмыков впился руками в металлическую стрелу крана и изо всех сил не отпускал её, словно это могло как-то повлиять на ситуацию, словно так можно удержать массивную конструкции от раскачивания. Он мысленно ругал себя за то, что позволил совсем молодому мальчишке одурачить себя, что позволил ему оказаться в таком опасном и таком дурацком положении, ругал себя за проявление халатности, и за отсутствие здравого смысла в сегодняшних своих поступках. Он умолял Григория вернуться, но тот продолжал шагать. И когда тот дошёл до края и развернулся лицом к нему, Калмыков даже немного выдохнул с облегчением.
- Идите сюда, Андрей Семёнович! - очень буднично и очень беззаботно позвал Гриша, продолжая балансировать на металлических конструкциях, как гутаперчивый мальчик на натянутом канате.
- Идиот! - не сдержав эмоций, выкрикнул Андрей Семёнович, - Я с тебя шкуру спущу, гадёныш мелкий!
- Не бойтесь, Андрей Семёнович! Это очень здорово! Честное слово! Вы станете другим человеком! Обещаю!