Я чувствую, как отростки оплетают все мое тело, и я оказываюсь в мягком теплом коконе. Реснички приятно щекочут подмышки, нежно теребят мой член, создавая сладостно приятные ощущения.
И я просыпаюсь.
Я никогда не относился к своим снам серьезно, всегда считая их продуктами собственного подсознания, представляющим реальность в гротескном виде. Однако, эти два последних кошмара заставили меня задуматься о смысле происходящего. А правда состояла в том, что я был влюблен в Эвелин и одновременно боялся ее причуд. Рядом с ней мою волю полностью парализовывало, и я не мог сопротивляться и не принимать участия в ее извращениях. А принимая в них участие, я все более и более становился таким же, как она. Идея об изменении всего мира поначалу повергла меня в шок, но, здраво поразмыслив, я пришел к выводу, что это просто фантазии моего больного рассудка, противоречащие всем законам естествознания.
“Только боги могут менять весь мир”, - подумал я.
И тут же вспомнил персонажей ночного кошмара, называющих Эвелин-трилобита богиней, а меня - превращающимся в бога.
С утра на работе я принял нескольких пациентов, а затем в гости пожаловал Роджер. Мы поговорили о каких-то малозначительных вещах, а затем патологоанатом собрался уходить.
- Роджер, - окликнул его я, - как вы можете целый день возиться с трупами? Вас не угнетает то, что необходимо часами напролет находиться с мертвецами?
Старичок остановился у самых дверей.
- Нет, совершенно. Более того, мне нравятся покойники. Тело, освобожденное от жизни, обладает какой-то своей специфической красотой. Производя аутопсию, я любуюсь ей и восхищаюсь недолговечностью этой красоты, которая вскоре превратится в тлен.
“Еще один некроромантик нашелся, - подумал я, когда патологоанатом вышел, - впрочем, у него профессия такая”.
В перерыв, вместо того, чтобы идти в кафешку, я направился к кабинету Эвелин. К моему удивлению, она оказалась на месте, сидя за столом и изучая какие-то документы.
- Я хотел вчера тебя видеть, - сказал я.
- К сожалению, мне надо было съездить в муниципалитет за подписанными бумагами на дальнейшее их сотрудничество с нашей больницей.
- Ты уехала и ничего не сказала. А мне вчера так надо было с тобой пообщаться!
Эвелин пожала плечами.
- Ничего страшного, если ты хотел что-то сказать, говори сейчас.
- Мне снятся сны, - начал я, - плохие сны. В этих снах ты превращаешься в трилобита. И я тоже, не так сильно, но также превращаюсь.
Моя возлюбленная посмотрела на меня в недоумении, а потом рассмеялась.
- Ты серьезно, кладоискатель? Мало ли кому что снится! Ты же врач, и должен понимать, что это не имеет никакого отношения к реальности.
- Я не знаю, - сказал я, - к тому же наши отношения какие-то странные. Ты говоришь, что безумно любишь меня, а сама пропадаешь куда-то, не сказав мне ни слова. Мы предавались утехам, которые тогда казались восхитительными, а сейчас представляются отвратительными. Мало того, мы занимались сексом и ни разу не поцеловались.