— Ну, я сужу, основываясь на своём опыте.
— Так может все, что было «до» — это как раз отклонение?
— Интересная мысль. Обязательно подумаю ее пока ты будешь одеваться. Ты же помнишь, у нас сегодня шашлык!
-А ты разве не будешь одеваться?
— Нет! А зачем? Только представь! Завтра утром все газеты напишут о том, что известный московский актёр сошёл с ума… от любви.
— А откуда же они узнают, что именно от любви?
— Как откуда? Я им скажу, — и уже серьёзно, — Прости, я могу воспользоваться твоим телефоном? Я бы хотел позвонить маме.
— Конечно! Он в коридоре!
— Только не закрывай дверь…
-Почему это?
— Я хочу видеть, как ты одеваешься…
— Извращенец!
— Нет, сумасшедший. Сумасшедший влюблённый!
На самом деле, конечно, одеваться под пристальным взглядом его синих глаз было самое невинное извращение. Я слышала обрывки фраз из коридора: сначала дежурное «Привет, это я. Как ты? Как отец?» потом тембр его голоса несколько изменился. Стал удивленным что ли. «Да, конечно! И я тебя! Пока!».
— Все в порядке? — спросила я, безуспешно пытаясь застегнуть молнию на платье. По телу пробежала предательская дрожь, когда его пальцы коснулись моей спины.
— Тебе помочь?
— Боюсь, если ты будешь помогать — мне придётся снимать платье.
— Нет! Сейчас — шашлык! Я страшно голодный! А вот потом…
— Ты так и не ответил!
— Что будет потом?
— Нет, все ли в порядке?
— Ах это… да… мама передавала тебе привет.
— О, как мило! Ты же передал ей от меня ответный привет?
— Конечно…
— Тебя это смутило?
— Да… т.е. не совсем… мама сказала, что в Москву приехали израильские врачи… как их…
— Штульман и Катц… — помогла я.
— Да, они самые. И она просила их с отцом отвезти к ним. Велела попросить тебя записать их на приём.
— А, так это без проблем! Что у тебя со временем завтра?
— До пятницы я совершенно свободен!
— Отлично, — и я тут же набрала номер нашего офиса в этом времени, — Але, Ирочка, привет! Да, я. Да, по делу. Нам бы к Катцу записаться. И к Штульману. На завтра. Отлично. В 12? — я посмотрела на него, он кивнул в ответ, — Прекрасное время! Будем!
До Арагви мы доехали на такси молча. Я не рисковала спрашивать, как прошёл разговор, он не спешил рассказывать.
В ресторане нас приняли как дорогих гостей, посадили за лучший столик, сдували с нас пылинки. И меню тут же, и официант лучший, и вино домашнее, не разбавленное «из-под полы». Мой спутник лишь смущенно улыбался. А после второго бокала вина заговорил:
— Я так неуютно себя чувствую, когда вокруг меня суетятся люди. Да, я понимаю, что это их работа, но все же!
— Знаешь, это прекрасно!
— Что именно?
— Что ты — Человек.
— Прости, не понимаю тебя…
— Сейчас все меньше в человеке остаётся человека.
— Это метафора?