Суровая жизнь ударила по нему сразу и с размаху. Пересиливая себя, он открыл глаза и принял факт, что отныне является сиротой. Это, возможно, стало самым его тяжёлым свершением; однако со всех сторон на него давило множество деталей, нельзя было погружаться в апатию и терять себя. На руках девятнадцатилетнего юноши оставалась младшая сестра. Никаких других родственников, значит, её бы отдали в детский дом. Серёжа раньше подрабатывал, а от родителей осталось какое-никакое, а наследство, и он умеет распоряжаться с деньгами. Пришлось повозиться, но опекунство он оформил. Аню не заберут. Аня останется с ним. Он ни за что её не отдаст — кроме сестры у него ничего не осталось.
Институт. Теперь ему придётся работать, и учебное время сильно сокращается. Серёжа оформил документы на заочное — всё равно заканчивать ему нужно, иначе так толком и не устроится. В каком-то смысле ему повезло: с детства тяготел к программированию. Хотел идти на IT, а теперь предоставлен самому себе. Кое-как разобрался с фрилансом и вернулся к заверению всевозможных документов и бумаг.
Аня не выходит из дома и ничего не делает. Она грустным котёнком сворачивается рядом, когда он возвращается, молчит часами и бессмысленно наблюдает за его передвижениями. Серёже не хватает сил её о чём-то просить. Он садится на диван и слушает её дыхание. Её тепло — всё, что сохранилось от семьи. Фотография родителей стоит в коридоре в чёрной рамке. Каждый день, просыпаясь, Серёжа чувствует только убивающую своей мертвенностью пустоту.
Аня ничего не делает. Но сегодня, видимо, всё иначе; Серёжа не хочет покидать дом, но ему приходится, и, возвращаясь, он не обнаруживает сестры в общей комнате. Проходит на кухню, передвигаясь сизой тенью среди сизых очертаний родной обители. Аня сидит на коленях, склонившись над черепками и кучкой земли, среди которой угадывается лишившееся опоры растение. Последний мамин цветок. Аня пытается подцепить его, но ранится об осколок горшка, по пальцам вниз стекает ручеёк крови. Серёжа садится на колени рядом, но сестра не поворачивает голову. Он смотрит на разбитое воспоминание. Ещё одно. Но отчего-то становится легче.
— Давай переедем, — говорит Серёжа.
Аня поднимает на него потухшие карие глаза.
— Подальше, — говорит она совсем тихо.
Он кивает.
Находиться там, где каждый предмет хранит в себе отголосок прошлых счастливых дней, не просто больно. Это совсем невыносимо. И Аня, видимо, это чувство разделяет, потому что соглашается легко и быстро и ни о чём не спрашивает. Она вообще больше не разговаривает. Она, кажется, совсем потерялась.
Но вытащить её у Серёжи не получается. Он не может ощутить даже себя. О чём тогда вообще думать?
========== » 3 ==========
Серёжа все часы проводит за компьютером. Он прочёсывает все предложения, разбирается со всеми объявлениями. Свою квартиру они продают быстро, вместе с мебелью. Всё в хорошем состоянии. Договор составлен и заверен, осталось собрать личные вещи. Новая квартира далеко, в старом районе. Аня там не была, а Серёжа придирчиво осмотрел. Аня всё ещё никуда выходить не хочет. Она сидит дома и разбирает скопившиеся вещи.
Их много, неожиданно много. Свои, брата, родителей. Последние она рассматривает по отдельности, берёт в руки, касается, изучает. Откладывает одежду сразу, но не знает, что делать с остальными. Когда приходит Серёжа, Аня поднимает на него глаза и показывает изящную шкатулку из тёмного стекла. Тут украшения мамины. Их немного — мама не любила побрякушки — но они красивые и дорогие. У Ани подрагивают пальцы, когда она их перебирает. Брат останавливается в дверях и смотрит, а потом говорит, чтобы она оставила их себе. Пусть сохранятся. Он оставил папины часы, а ещё мамин набор для рукоделия. Это всё, что они решили сберечь.
Аня опускает мягкий вязаный свитер, и её руки дрожат. Серёжа кладёт свои ладони поверх её, и сестра с тихим всхлипом мотает головой. Это мамин свитер, она сама его связала. Аня задыхается, не в силах отпустить последний осколочек её творения, и чувствует объятия брата, но всё равно боится решиться.