— Он защитил меня, — с горькой, болезненной гордостью за друга сказал юноша.
Действительно защитил.
Отвлёк на себя внимание, перевёл гнев викингов на себя, делая всё, чтобы «дикие, злобные люди» не обидели его друга, не навредили ему.
У Иккинга никогда не было старшего брата. Говорят, Валка, мать Иккинга, была беременна, но первенца своего потеряла. Причины этого несчастья остались в тайне, и никто никогда не говорил с ним на эту тему. Но известно только одно — первый, так и не появившийся на свет ребёнок, погиб не от драконьих когтей и клыков, а от людской, не знающей пощады стали. Потому же родители изначально дико боялись за него, за Иккинга, родившегося раньше срока.
Разве что Сморкала мог ещё хоть как-то быть назван братом, но он был не настолько и старше, да и был только троюродным. С его стороны никогда не было проявлено родственных чувств, он с презрением и насмешкой относился к Иккингу, подначивая на подобное отношение к нему и остальных ребят. Хотя юноша всегда радовался успехам Сморкалы, как и остальных своих соплеменников.
Но так к Иккингу никто не относился. Даже не снисходительно-покровительственно, а… Он не знал, как это назвать.
За считанные недели Беззубик открыл ему больше, чем люди за пятнадцать лет.
Он отдал свою свободу, свои знания, свои тайны и даже свою жизнь… А взамен Иккинг не мог дать ничего, кроме собственной преданности и великой благодарности…
— Тебе больно… — это был даже не вопрос, это было утверждение. — Не печалься, отпусти его. Беззубик уже предстал перед Небесными Странниками и продолжил свой Путь в новом своём воплощении. Возможно, вы ещё встретитесь. По крайней мере, За Чертой вы точно найдёте друг друга.
Да, Иккинг помнил, как рушился его мир, когда Беззубик рассказывал о вере драконов. О Небесных Странниках. От мысли о том, что ни Одина, ни Тора, ни Локи, ни Хель, ни самого Асгарда не существовало, ему становилось как-то пусто внутри.
Всё, во что он искренне верил, оказалось ложью.
Заблуждением.
Конечно, он знал о том, что южане верят в других богов, а многие люди с Большой Земли и вовсе в одного Бога. Но это были только разговоры, только слухи и сплетни…
Подобные мысли приводили в ужас и одновременно заставляли чувствовать некий столь же ужасающий, иррациональный восторг. Он в тот миг ощущал себя едва ли не пророком, носителем древнего и тайного, недоступного большей части живых, Знания…
Набатом гремели в голове слова Беззубика.
Не было смысла приносить все те кровавые жертвы, столь часто практиковавшиеся у множества самых разных народов, не было смысла молить своих божеств о помощи — их просто не было. Они бы никогда не пришли и никому бы не помогли.
Кровь убитых во славу богов была пролита зря.
Как и всегда.
Верить в то, что мёртвые не будут пировать в чертогах Вальхаллы вместе с прославленными воинами прошлого, а вернутся в мир уже другими людьми с другими именами, было проще.
И легче.
Мысль о том, что Смерть — не конец, а лишь передышка, небольшая остановка, исцеляла душевные раны.
И Иккинг отказался от Богов, всем сердцем поверив в Небесных Странников. И это небольшое напоминание согрело душу, помогло вновь вскрывшимся ранам в душе обратно затянуться. Ничего не было кончено — всё было ещё впереди.
— Спасибо, — прошептал Иккинг, уткнувшись и обхватив шею драконихи, обняв.
— Детёныш не должен быть один. Пошли со мной, — вдруг сказала Змеевица. Какая нежность, какая жалость исходили от неё…
— Да, забери меня отсюда! — воскликнул Иккинг, увидев свой шанс начать новую жизнь и не желавший его упустить.
— Конечно, малыш. Кстати, меня зовут Айвайин’ик.
— Как?
— Зови меня просто Айва, полное имя предназначено для чужаков, — осознав свою оплошность ответила Айва. — Ты теперь часть моей семьи, верно, малыш? Как тебя называть?
Хороший, однако, вопрос.
Юноша хотел было сказать имя, данное ему от рождения. Тем более что он продолжать мысленно называть себя Иккингом. Ну не мог он просто избавиться от этого имени!
Но Иккинг погиб в том проклятом овраге, остался рядом со своим мёртвым другом. А тот, кто сейчас сидел рядом с Айвой, не был Иккингом. Точнее, был не совсем им.