Когда они успели стать такими?
Да, она была приятно удивлена.
И гневно-ревнивые взгляды одной из воительниц Королевы Малы, её вроде звали Кира, стали постностью понятны.
Что же, Сатин здесь ни при чём — она ничего намеренно не дала. Оно всё само. Ну и благодаря Учителю, естественно.
Вот и сейчас, покивав умным словам Мастера о неприемлемости смерти невинных, девушка смиренно продолжила наблюдать за Королевой Малой и Араном, тихо мечтая оказаться где-нибудь в другом месте — да хоть на улице.
Учитель и Мала пришли к выводу, что Охотники совсем обнаглели, и пришла пора, наконец, перейти к наступлению — одним решительным ударом выжечь их острова один за другим, не давая опомниться.
Сатин согласно покивала, ведь любое окончательное решение относительно Охотников означало конец этого импровизированного совещания и обещало свободу от темноты и духоты зала. А ведь на улице красота — свежий воздух, ясное небо и яркое солнце, приятно греющее после долгих месяцев зимы.
О, свобода!
О, свежесть северного острова!
Сатин была готова петь хвалебные оды Небесным Странникам за то, что пытка нудными разговорами закончилась — она так хотела действовать, а не болтать!
Мастер уже несколько раз брал её с собой уничтожать караваны Охотников — в таких случаях Сатин приходилось работать вместе с Тагушем — уж больно хорошо она с ним подружилась, Буря же оставалась, потому не могла участвовать из-за своей слишком приметной расцветки. Да и не мог Шторморез угнаться за Фурией…
В первый раз уничтожая корабли Охотников, девушка несколько испугалась своего Учителя.
Конечно, она ему полностью и безоговорочно доверяла, но она привыкла видеть его просто плавным, бесшумным и добродушным. Она до того дня не знала эту его сторону — жестокую в своём милосердии.
Аран убивал быстро, используя минимум движений, доставляя минимум боли, и остановить его не мог никто.
Это было страшно.
И красиво.
До того дня Сатин никогда не задумывалась о том, насколько же силён её Мастер.
А поняв, что видела далеко не всё, девушка запретила себе думать на эту тему — она не хотела бояться и чувствовать себя беспомощной.
Хоть Мастер всеми силами и делал её сильнее.
***
Дагур достаточно много рассказывал Радмиру об Олухе, считая, что его самые доверенные подчинённые должны иметь в руках наиболее достоверную информацию.
По его словам, этот остров был самым крайним, приграничным — он находился ближе всего к Проклятому Проливу, а потому подвергался нападениям драконов намного чаще остальных племён.
В то время как все восхищались мужеством и упорством олуховцев, Радмир подивился только их глупости — постоянно подвергать свои семьи опасности только потому, что взыграла гордость, и идиотское упрямство не позволяло смотреть на проблему объективно?
Дагура сильно удивила, но, скрывать не стоит, даже порадовала подобная реакция — к Олуху он относился нейтрально, но силу племени, их храбрость и воинские умения уважал, а в этом не согласиться со своим Вождём парень не мог, ведь тот был безгранично в этом вопросе прав — те, кто веками выживали, находились на первой линии атаки не моги быть слабаками и трусами.
Глупцами, да.
Упрямцами — безусловно.
Но не слабаками.
Потому Радмир решил не судить сгоряча и сложить своё мнение о племени не из слухов, а из личных наблюдений и выводов, незамутнённых чьими-то эмоциями или холодным расчётом.
Такой подход оказался весьма действенным и полезным.
Плевать Радмир хотел на весь этот проклятый остров и заодно на всех его жителей, однако существовала проклятое «но» — Олух один в один подходил под описание уничтоженного Юношей-из-сна-Мирославы острова, ведь видение своё его сестрёнка записала крайне подробно, сделав даже по памяти некоторые зарисовки.