Мальчишку можно будет взять в оборот, думал он тогда.
С его помощью прийти к вершине, а потом избавиться от ставшего ненужным драконьего сына.
Какая наивность…
Пятый Советник его опередил, сделав всю работу за Харальда — заручился поддержкой большей части крылатого населения Чёрного Острова, перебил Совет, включая приёмную мать мальчишки и двоих его братьев-Фурий, и назвал себя Королём Клана.
Оставалось только убить этого Короля.
Теперь отпала надобность в пропавшем в неизвестном направлении мальчишке и его драконе, власть была уже почти в руках Харальда…
И тут малец вернулся.
Совершенно другим он был — не той нежной ромашкой, которая боялась вида крови и избегала людей, а настоящим Сыном Фурии, в руках которого была громадная сила.
Та самая сила, которой он убил самопровозглашённого Короля.
Убил, и занял его место.
Как ярился Харальд, как хотел убить паршивца, удавить голыми руками, но здравый смысл говорил взять себя в руки, ведь если этот юный Король убил своего предшественника, даже не коснувшись его, то с человеком, коим попрежнему оставался Харальд, он мог расправиться в два счёта.
Новый план — собрать вместе недовольных правлением этого Иккинга, натравить их на него и в решающий момент ударить в спину юному Королю, свалив вину на мятежников, тоже провалился.
Он не учёл того дракона.
Фурию.
Брата Короля.
Завербовать его не удалось, а вот получить страшные рваные раны и ожоги на лицо и не иначе как чудом сбежать — получилось.
Как и прибиться к Синим Шипам.
Ну ничего! Видит Небо, однажды придёт его звёздный час, и он возвысится над всеми и заставит страдать всех своих врагов, что помешали ему на его пути к вершине!
***
Когда Аскель, взволнованный, примчался, требуя дать ему отряд воинов, Плевака заподозрил неладное, однако подробности и причины подобного поведения Хофферсон объяснял уже лично Стоику.
И тот даже послал отряд.
И ничего не нашёл.
Только трупы пробравшихся на Олух Изгоев, причём только на одном били видны какое бы то ни было повреждения, и то — его словно задушили, или сломали шею голыми руками…
Это не было удивительно, для тех, кого Высшие или Боги, или Духи, или кто там был, наградили физической силой, но совершенно не объясняло того, как погибли остальные люди — те словно просто… умерли.
Испугались, что ли?
Но чего?
До самого заката Плевака вместе с молодыми прочёсывал лес в поисках Миры и того, кто убил Изгоев, но наткнулся вместе с остальными только на выброшенные волнами на берег обугленные обломки кораблей и людские останки — где нога, где рука, где целое туловище или его половина.
Вода у берега была алой.
Уже ни на что не надеясь, мужчина поплёлся домой, приготовившись оплакивать очередную потерю, ведь при их суровой жизни надежда была совершенно лишним чувством, а чудо происходило очень редко.
Слишком редко.
Но в доме, неожиданно для Плеваки, обнаружился некий наглый чужак, преспокойно сидевший у постели то ли спавшей, то ли бывшей без сознания Миры.
При виде хозяина жилища он не спеша встал, кивнул в знак приветствия и молча сложил руки на груди.
Чего он ждал?
Плевака быстро заметил и герб Чёрного Острова на наплечнике неизвестного воина, и то, что броня того была сделана явно из драконьей чешуи, при том — чёрной, и возможно…
Возможно, из Ночной Фурии.
Шлем как бы намекал на то…
Лицо неизвестного было вымазано в золе, и на её фоне зелёные драконьи глаза казались особенно страшными.
— Почему? — наконец-то собрался с мыслями и спросил мужчина.
— Потому что она такая же, как и я, — не стал изображать, что не понял чужак, ответив сразу же.
Голос его был словно знакомым.
Или не словно?
— И что же теперь?