Я говорила все это и отчетливо понимала, что мир, о котором я рассказываю Серому, сейчас даже мне самой кажется призрачным и ненастоящим. Словно это он был когда-то придуман, а настоящий – вот он. Я посмотрела на настороженного пса, неотрывно следящего за мной, словно он и вправду понимал, о чем я ему рассказываю, и вздохнула:
– Ждешь хозяйку? Да?
Серый тревожно повел ушами и понюхал воздух.
– Или уже не ждешь? Говорят, собаки чувствуют, когда что-то случается. Ты чувствуешь, да? Сразу понял, что ее нет?
Пес опустил голову, пристроив морду на вытянутее лапы, прижал уши и вдруг заскулил. Тоненький жалобный звук, казалось, никак не мог исходить от этого огромного зверя. Тем страшнее он звучал в предзакатном воздухе. Словно реквием по всему, что уже никогда не случится. Я зажмурилась, борясь с желанием зажать уши. Значит, не врут те, кто рассказывает душещипательные истории про преданность и верность. Значит, собаки все понимают и все чувствуют. Я сглотнула, почувствовав, комок в горле. Так плохо мне не было даже в те минуты, когда я впервые смотрела в глаза Радиму и понимала, что он обманывается, любя ту, которой уже нет. Серый не обманывался. Он знал. И я почувствовала вину.
– Ты прости меня, что так получилось, – попросила я пса.
Казалось, он понял. Он вдруг встал и встряхнулся: пыль разлетелась в разные стороны. На меня, не мигая, уставились синие глаза. В них не было злости, не было ярости. Только нечеловеческая тоска.
– Серый… Серенький… Ты прости, – повторила я и, повинуясь какому-то порыву, шагнула навстречу зверю.
Мохнатые уши шевельнулись, прижимаясь к голове, но я не остановилась. Я все время задавалась вопросом, похож ли мой голос на голос Всемилы. И, кажется, в эту минуту получила ответ. Серый понимал, что перед ним другой человек. Об этом говорили его обоняние, зрение, но слух подводил. Я вспомнила, что собакам нельзя показывать страх. Но говоря откровенно, в тот момент я не боялась. Мелькнула шальная мысль, что он с легкостью перегрызет мне горло, но почему-то я знала, что этого не произойдет. А если и произойдет, ну что ж… Все кончится. Сегодня мне почти этого хотелось.
Моя рука коснулась жесткой шерсти, я почти физически ощутила напряжение Серого. Но ничего не произошло. Влажный нос, ткнулся мне в руку, испачкав землей. Я запустила пальцы в густую шерсть, негромко приговаривая что-то. Серый поднял морду. Он не признал меня хозяйкой, но мне показалось, что в тот миг мы друг друга поняли. Остаток вечера я просидела у собачьей будки, перебирая густую шерсть на загривке и думая о том, что мы с Серым одинаково одиноки в этом мире.
Несмотря на свою маленькую победу, я засыпала с тяжелыми предчувствиями, наверное, поэтому мне всю ночь снилось, что я на матраце посреди моря, и он вдруг начал сдуваться. Я снова проснулась разбитой и измученной. Погода была под стать моему настроению: с утра накрапывал мелкий дождик, и небо затянуло тучами. Добронега за завтраком сообщила, что князь приедет, скорее всего, сегодня. Будто бы вестовые передали, что он идет морем на лодье Будимира. От этого известия завтракать расхотелось окончательно, и я засовывала в себя ложку за ложкой только, чтобы не тревожить Добронегу. Впрочем, скоро поняла, что Добронега занимается примерно тем же: через силу ест и пытается делать вид, что все хорошо.