– К сожалению, – прошептал со своей койки Тави. На этом их беседа заглохла, и палату надолго заполнила шуршащая больничная тишина. Тави страдал; Ивара слишком устал говорить; а Хинта думал о людях – о том, какие они, как сплетаются их жизни, о значении судьбы, о власти, о взрослых и детях, о жизни и смерти, о «джаванна» и «маанна». Так получилось, что за прошедшие сутки он получил столько же опыта, сколько раньше накапливал за полгода, и теперь все эти знания, все это понимание ложились на его разум тяжелым грузом. Ему нужно было переварить, осмыслить слишком много вещей; и он болезненно дремал, перемешивая рассуждения и грезы. А потом из всех бесчисленных оборванных начал в голове у Хинты вдруг сложилось одно настоящее основание.
– Вчера я уже это знал, – пробормотал он.
– Знал что? – поинтересовался Ивара.
– Что все связано. А теперь я знаю, как именно. Все дело в этих волях, которые борются за твою и нашу судьбу. Если поставить их в центр картины, то они придадут смысл множеству вещей вокруг себя. Без них даже вопросы задавать невозможно. А когда они в центре, я понимаю, какие вопросы нужно задать.
– И каковы твои вопросы?
– Их четыре. И они разные. В смысле, совсем разные. Одни кажутся частными, другие – слишком общими. Но все они имеют смысл только тогда, когда две воли и судьба дают объяснение вещам.
– Спроси уже.
– Если все связано, и если существует положительная воля, которая тянет людей к ковчегу, перенаправляет их судьбы так, чтобы те свернули к нему, то у этого ведь должно было остаться больше свидетельств в истории, чем те, о которых ты успел рассказать нам вчера. То есть, должны быть хоть какие-то свидетельства, пускай даже на уровне одних намеков, чтобы убедить тебя, что это больше, чем сказка. Так?
– Их и есть больше. Давай второй вопрос.
– Почему Ашайта?
– Личный вопрос, но хороший. Третий.
– Какая из двух сил, из двух воль – ковчег или мир – играет в твою пользу, а какая против тебя?
– Со вчерашнего дня у меня есть уверенность на этот счет. Но сначала я бы предпочел услышать последний вопрос.
– Кто может знать про события шестилетней давности в Шарту, и что? Ведь здесь, как и с глобальной историей – если нет случайностей, то обязательно должны были остаться свидетели и свидетельства. Хотя бы для того, чтобы помочь тебе. И это единственный вопрос, на который у меня может быть больше ответов, чем у тебя – просто потому, что я знаю людей этого поселка.
– Ты о ком-то конкретном? – Слова Хинты зарядили Тави такой энергией, что он даже нашел в себе силы чуть приподнять голову над подушкой.
– Всему свое время, – поднимая руку, осадил его Ивара. – Первым делом я бы ответил на третий вопрос. Потом – на первый. И лишь в последнюю очередь на второй и четвертый.
Мальчики умолкли, ожидая, что он скажет дальше, но учитель задумался и не спешил продолжать, а потому снова заговорил Тави.