– А ты в порядке?
– Я ему сочувствую, вот и все. Ну и кроме того, разве не для этого существуют поминальные церемонии, чтобы человек ощутил очень большую печаль – такую, которая много больше всех его личных горестей?
Так они стояли и смотрели на океан и небо.
Ивара стоял на берегу. Он отошел достаточно далеко от лагеря, и теперь был один. Его переполняло всеобъемлющее предчувствие конца собственной жизни. Оно было как темный горизонт, как заслон между настоящим и будущим. Он больше не видел продолжения для самого себя, не слышал голоса своих следующих десятилетий, не мог представить своей старости. Впереди была лишь стремительная перспектива дней. Ответы на вопросы приходили все быстрее – с каждым часом, каждым текстом, каждым шагом. Он знал, что мальчикам эта исследовательская работа все еще представляется бесконечной, и она была бесконечной – если смотреть на нее издалека. Но он подошел слишком близко, он уже узнал за свою жизнь больше, чем может узнать обычный ученый. А за последний месяц он узнал больше, чем за всю предшествующую жизнь. Его время выгорало, его судьба исчерпала почти все сюрпризы. Остался только финал – свет яростных огней, и за этим светом – протянутые руки его друзей, открытая дорога мертвых. Он почти чувствовал их прикосновения. Они манили его.
– Эдра, Кири, Амика, – шептал он. – Амика... Амика... Придешь ли ты увидеться со мной этой ночью? Ведь как бы я ни любил остальных, тебя я жду больше.
Его мысли путались, а ощущения стали необычайно ясными и острыми. Он видел звезды на небе и огни мертвых, светлой рекой устремившиеся в океан. Его глаза с трудом могли выносить это сияние, словно в каждой звезде и в каждом всполохе пламени заново явил себя сам сияющий первоисточник вселенной. А еще он чувствовал все свое тело: прилипшую к лицу маску, тесный скафандр, невыносимую тюрьму герметичных перчаток на ладонях. Он слышал шум ветра. Его оглушал мерный накат волн. Его раздражал звук собственных шагов, шорох гальки под ногами. Его пугал хлюпающий звук отлива – звук воды, протекающей между камнями, отступающей от берега. Он хотел приглушить динамики своего шлема, но запутался в настройках, попытался зажмуриться – но, казалось, звезды уже горят в самих его глазах, протравлены ионизирующим излучением на внутренней стороне век. И уж тем более он никак не мог избавиться от своего тела, от своей утомленной кожи. И теперь он был вынужден осязать, слышать и видеть – слишком много.
Вместе с этими чувственным ударом из настоящего на него с той же нестерпимой ясностью обрушилось прошлое. Он вспомнил весь период жизни от поступления в Дадра и до последней разлуки – все те времена, когда они так много были вместе. Вспомнил, как они впервые закрыли изнутри двери своего клуба, своего новорожденного Джада Ра, как стояли посреди совершенно пустой комнаты, поглощенные невероятной энергией, исполненные веры в будущее.
– Мы сделали это, – сказал Квандра.
– С чего начнем? – спросил Вева.
– Присядем, – ответил Ивара. И они сели прямо на пол, в белую известковую пыль, оставшуюся от неоконченного ремонта. Еще мгновение их лица оставались серьезными, а потом Кири начал хохотать.
– Нам нужны стулья, – заикаясь, сквозь смех, произнес он. И они все начали хохотать вместе с ним. Они не могли успокоиться, не могли встать с грязного пола. Они толкались и щипали друг друга. Им было по четырнадцать лет, они победили в своей первой битве и получили столько свободы, сколько никогда раньше не могли себе вообразить. Здоровые, счастливые, живые, они угорали, лежа и сидя на полу, а в центре круга, образованного их беспомощными от радости телами, торжественно поблескивала маленькая ключ-карта, которой они пять минут назад неумело заперли дверь своей комнаты.
– Нам нужны книги, – сказал Прата.
– А кресла и диванчики будут лучше, чем стулья, – добавил Лива.
– Терминалы, – уже серьезно произнес Кири.
– Холодильник, – внес свою лепту Киддика. Все снова повалились от хохота. – Что? Лучший способ не отрываться от работы – иметь закуску под рукой. Мы же строим дом, настоящий дом. Не только холодильник – нам нужна мини-кухня. Мы будем проводить здесь все время, кроме сна и тех часов, когда мы сидим в классах. И так будет следующие пять лет – а это много. И потом этот клуб останется нашим наследникам, нашим младшим.
– Ты прав, – пытаясь справиться со смехом, отозвался Ивара. – Вы все правы.
– Я бы хотел оранжерею, – тоже посерьезнев, сказал Лива.
– И химическую лабораторию с молекулярным принтером, – заявил Амика.
– Сейф для ценных вещей, – сказал Квандра, – потому что у нас уже есть враги. А еще барельефы на стены. Не забывайте про эстетику. Место, где мы проводим время, должно быть красивым. Оно должно напоминать нам, зачем мы здесь.
– Нам нужно все, – подвел итог Ивара. – Кое-какую мебель можно раздобыть уже сейчас. Но прежде чем мы построим кухню, оранжерею и лабораторию, нам придется доделывать здесь ремонт.
– Ну, это не проблема, – сказал Эдра.