Тель-авивский вечер обдал нас влажным и липким осенним ветром. После прохлады ресторана это ощущалось, как потная оплеуха по лицу.
Финкельштейн закурил свою сигарету, я вытащил свои. Не то, что так уж любил курить. Но привычка осталась еще с шестидесятых. — Так кто из вас настоящий Бадхен? — спросил я. — А ты как думаешь? — Это ты. Я прав? — Ну. — он затянулся. Объяснений, судя по всему, мне не полагалось. Я зашел с другой стороны. — Что теперь будет? — Ничего. Ты же видишь — Костик все забыл. — В смысле?.. — Пока он думает, что мы — его бывшие одноклассники, мы с тобой мало что можем сделать, Эвигер. Ты и я. — В… смысле? — повторил я напряженно. — Костик ведь тоже — Бадхен. Трикстер-творец, бог — как тебе привычнее будет? Да только… сам понимаешь, с амнезией не шутят. — Тоже…? Так вы что — едины в двух лицах? Женя тихо рассмеялся. — Смешно, Эвигер. Привыкай к мысли, что теперь ты — тридцатишестилетний русский израильтянин, наш с Костиком бывший одноклассник, и просто хороший человек. Я вот привыкаю. — Не неси чушь. — Заткнись. Костик упоминал, что в выдуманном им прошлом сломал тебе руку на выпускном? Ведь она болит, верно? Болит перед дождем?
Я открыл рот, чтобы ответить, и в эту самую секунду понял, что рука и правда болит. Ноет какой-то тоскливой ломотой. Но я никогда не ломал ее! Что за хрень?!
— Что ты натворил, Финкель?! — Я — ничего не натворил. Пока. А вот что натворит Костик… Женя бросил сигарету под ноги и затоптал. — Пошли обратно. Я хочу еще мидий.
====== Глава 4 ======
Глава 4
Пару дней спустя с самого утра мне позвонил Идан, соцработник из хосписа.
— Адам, извини, что звоню с утра, но нам снова нужна твоя помощь. — Что такое? — я зевнул, потягиваясь в постели. — Сегодня надо поехать в Кейсарию. Одна из наших клиентов мечтает побывать там на экскурсии. Мы запланировали поездку на сегодня, а волонтер, который должен мне помогать, заболел. Как назло, никого другого нет, все заняты. Пожалуйста, я уже всем перезвонил! — он заметно повысил голос и я вздохнул. Боже, ну что за королева драмы. — Ладно, ладно, я вроде как не отказывался. Где встречаемся? — Мы к тебе подъедем, через час будем внизу. Спасибо, Адам! Ты святой.— затараторил Идан. — Да уж, — ответил я. Святой Адам, совсем как Костик недавно заметил. За последние двадцать веков Кейсария осталась единственным местом на земле, которое я всячески избегал. Не знаю почему, но я панически боялся увидеть развалины, оставшиеся на месте некогда великолепного дворца. Пройтись там, где государь принимал свои любимые ванны — а теперь на этом месте, наверное, лишь песок, скорпионы и туристы — было для меня кощунством. Даже фотографии избегал смотреть, хоть и найти их в интернете оказалось делом пары секунд.
Но — я согласился, и передумывать было бы глупо.
Может, все не так уж плохо?.. — думал я, собирая вещи для поездки в рюкзак.
Все было именно настолько плохо.
Посреди груды камней торчали несколько куцых колонн… вот и все. Ни пальмовой аллеи, ни садов, обрамляющих стены вокруг резиденции, ни дворцового комплекса, великолепного в его римской стройной строгости.
Низкие каменные перегородки лишь обозначали местоположение несуществующих комнат. А я и забыл, где находилась наша с матерью. Теперь уже не вспомню.
Долго бродить по развалинам не получилось — надо было помогать Идану с его подопечной, марроканкой лет шестидесяти.
Подобная поездка, думалось мне, пока мы выгружали ее и коляску из машины, сократит оставшуюся ей жизнь на добрую неделю. Пыль, жара, дорога туда и сюда…
А с другой стороны, я мог ее понять. Неделя под капельницей в стерильной обстановке хосписа, или один день — вдыхая морской запах, чувствуя полузабытое солнечное тепло на коже? Выбор очевиден.