Страницы были почти не повреждены. Я провела пальцами по тонкому пергаменту. Какая неведомая сила выписывала эти тонкие изящные буквы? В каком из бесчисленных миров был создан этот манускрипт?
— Я решил уберечь тебя от соблазнов. В прошлый раз ты не особо церемонилась ни с моими личными вещами, — Ольгерд потер горло, — ни со мной.
Именно на этом столе я прочитала письмо другого Ольгерда к некогда любимой жене. Скорее Белый Хлад наступит, чем он забудет события той ночи.
— Прости меня.
Ольгерд даже не удостоил меня взглядом.
— Мне на коленях тебя молить о прощении? — Даже после этого он вряд ли увидел бы живого человека за личиной воровки.
Не было в моей фразе никакого двойного смысла, но долгое, выдержанное молчание Ольгерда заставило его там появиться. Атаман пристально посмотрел на меня и широко улыбнулся.
— Еще один намек, — усмехнулся Ольгерд, окинув взглядом с ног до головы. — Ты для меня принарядилась? Я и без того слышал, чье имя ты стонала во сне. Мое.
Да быть того не может! Я резко вцепилась в край стола, раздумывая, как бы мне побольнее ужалить его в ответ за такую наглость. Щеки обжег предательский румянец.
— Моя кровать в двух шагах отсюда, я с большим удовольствием избавлю тебя от страданий. Тем более, что есть в тебе некое je ne sais quoi, — Ольгерд слегка коснулся ножен карабелы. — Питаю я некую слабость ко всему необычному.
Да что он о себе возомнил?! Его до бесстыдства прямое приглашение было бы менее гадким, если бы я действительно не испытывала к нему никаких чувств. Что ж, я никогда не отличалась хорошим вкусом в выборе мужчины. Но в этот раз я превзошла саму себя.
— Ты себе безбожно льстишь, атаман.
Ольгерд откинулся на спинку стула и взял с тарелки яблоко, с хрустом его надкусив.
— Ты ведь не думаешь, что я буду за тобой бегать, как мальчишка?
Я не настолько наивна, чтобы ожидать от него нежных ухаживаний, но он даже с оксенфуртскими путанами был галантней. По крайней мере, они так рассказывали. Я, видимо, не достойна вина и сладких речей?
— Бегать? Ты мне и слова ласкового не сказал!
Ад и черти, это прозвучало так, как будто я только этого и жду! Ольгерд лучезарно улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
— Иди ко мне, цветочек мой яхонтовый, — он медленно похлопал себя по коленке свободной рукой. — Я тебя приголублю.
Если бы не эта откровенная издевка в голосе, я бы нашла такую манеру обольщения вполне себе очаровательной. Особенно этот медово-тягучий голос. Надеюсь, презрительная гримаса надежно скрыла мои истинные мысли.
— Иди к дьяволу, Ольгерд.
— Только от него вернулся. Княжна моя синеокая, твоя неприступность разбивает мне сердце! — Ольгерд схватился рукой за грудь, там, где должно было быть сердце, несомненно пытаясь наглядно продемонстрировать, насколько ему больно.
Шут гороховый! Я склонилась над страницами Кодекса, рассматривая схематичное изображение врат между Сферами, и забарабанила пальцами по столу.
— Досадно, у Витольда срабатывало безотказно.
Кем бы ни был этот Витольд, он был, по всей видимости, более искренен в своих заигрываниях.