Но чем дальше, тем Бену становилось хуже, а он упрямо не обращал на это внимания, требуя, чтобы его не теребили.
Мируна исчезла из гостиной, решив, что ей нужно обойти весь дом, а Себастьян не знал, чем помочь, кроме того, чтобы сидеть и смотреть на попытки брата собрать вокруг себя ещё больше призраков, в которых и так тонул. Это-то и бесило — они приехали все вместе, и ведь Бен отлично знает, как сам Себастьян переживает! Но только бормочет под нос и читает еле различимые дневниковые записи.
Себастьян в раздражении бросил, что раз тому так охота быстрее сгореть от прикосновений мертвецов, то он не будет мешать. И ушёл на кухню, которая единственная ему самой казалась более живой, чем все прочие комнаты этого дома.
Он занялся единственным, что могло его хоть как-то отвлечь, — за работу и погрузился в письма, которые откладывал несколько дней.
Пока не услышал тихие шаркающие шаги, старческие, медленные. Не похожие ни на Бенджамина, ни на Мируны. Звук шагов приближался, становясь всё явственнее.
Себастьян поднял взгляд от монитора ноутбука и посмотрел поверх крышки, почему-то догадываясь уже, что увидит.
На пороге кухни стоял Бенджамин.
Глаза закрыты, как во сне, спина сгорблена, а сам он будто стал более грузным, осел ближе к земле. И его черты лица… тонкая плёнка старости покрывала их. Так выглядят фотографии «какими вы будете через сорок лет», только здесь проглядывали и его настоящие черты.
По спине прошёл холодок. Себастьян не раз видел брата в состоянии лунатизма, но никаких фантасмагорий не происходило, а сейчас от вида Бена бросало в дрожь. И только одна мысль билась внутри — не будить ни в коем случае!
— У призраков пути сотканы из видений и человеческих слабостей. А смерть имеет значение. Умерев во сне, возвращаюсь через них.
Глухой, далекий голос, но не чужой.
Себастьян не шевелился, не зная, можно ли перебивать призрака.
— Бену ничего не грозит, а у меня мало времени. На той стороне есть свои ответы… которые не стоит знать живым. Вас всегда должно быть двое. Один отказался от жизни, и в семье осталась только смерть, которая пожирает изнутри.
— Анка? — хрипло подал голос Себастьян. — Кто отказался?
— Это было так давно…. я не знаю, — голос прозвучал устало. — Дело не в земле или доме. Дело в вашей крови. Ваша мать…. никогда… отец пытался… я берегла вас, как могла, заперев этих призраков на нашей земле. Их так много. И всё больше приходило. И смерть отнимала… Бен… не сможет…. один.
— Что не сможет? Что нам нужно сделать?
— Я так устала. Не подпускайте их слишком близко…
Бен шумно выдохнул и медленно сполз по стене на пол, будто устав держать непосильный груз, и тут же открыл глаза. Он сжал пальцами виски, что-то шепча под нос. Как только призрак исчез, с Себастьяна слетело онемение и оторопь, и он бросился к брату.
— Бен, это я.
— Я не хочу больше засыпать. Я становлюсь слишком уязвимым.
— Ты пытался вызвать призрака бабушки Анки?
— Если кто-то и знает ответы, то она. Я что-то говорил, пока спал?
Себастьян поделился теми обрывочными фразами, которые услышал сам, но их смысл оставался всё таким же размытым и нечетким. Солнце резко скрылось, и ему показалось, что сумрак, влившийся в кухню с запахом старых трав и пыли, зловещий и тёмный. Становятся ли призраки тем сильнее, чем ближе ночь и время тайн среди старых могил?
— В следующий раз я буду рядом.
— Я не хочу, чтобы призраки забрали и тебя. Как отца, как Делию, как Анку.
Себастьян отлично мог понять брата — страхи у них были одни на двоих. Бенджамин мог сколько угодно делать вид, что всё в порядке и ничто ему не вредит, но только не перед братом, который порой чувствовал внутри будто два пульса. И Себастьян тот, кто должен внушать уверенность и силу, вести за собой, когда младший брат слишком долго блуждает в снах.
«Однажды вы останетесь только вдвоём, — как-то раз сказал ему отец. — Но это не значит, что вы одиноки».
— В дневниках что-то говорится про то, как изгонять призраков? Раз наши предки были такими молодцами и умели с ними отлично общаться. Ведь это не может быть ловушкой, из которой нет выхода!
— А ведь ты всегда говорил, что оптимист здесь я, — усмехнулся Бенджамин. Как и всегда, он быстро пришёл в себя и уже поднимался с пола. — Может, этот дом — наша ловушка.