Он потер лицо ладонями и продолжил говорить уже в них, почти не делая при этом вздохов, зато теперь медленнее.
— Тартар, да… и не только Тартар. Люди. Тени. Гнилой покой Леты, бессмысленность забвения, которую мы им даем… Ты ведь, наверное, знаешь, что в Элизиум попадают только философы, дети богов, воины… в основном знатные воины. Бывает, еще басилевсы. Убивавшие. Казнившие. А на Поля Мук иногда отправляются те, кто нарушил волю богов. А все остальные — убийцы и праведники, мученики и разбойники — все получают вечный, стылый, бессмысленный покой. Мы не даем им справедливости. Мы ничего не даем. Прожить сорок или шестьдесят лет, чтобы вечно скитаться в беспамятстве асфоделей… как ты думаешь, почему они ненавидели смерть и боялись моего царства?
Цербер скулил и скулил, жутко, на одной ноте, видимо, сопровождая и без того невеселый рассказ. Я замерла, не решаясь сесть, а слова падали и падали — мерными каплями.
— Каждый понимает. И каждый борется по-своему. Заглушая пирами. Похотью. Жестокостью. Есть те, кому нечем заглушить, как я или Танат. Тогда с этим просто живешь. Во тьме вечного осознания, что ты такое. В тоске, где ничто не даст надежды. И когда однажды… надежда появляется…
Косой луч солнца пробился сквозь щелястую крышу, скользнул по виску бывшего божка, погладил по плечу, игриво перебежал по пальцам.
Клим сидел тихо, баюкая луч в горсти и глядя в тревожащую даль. Не знаю, сознавал ли он то, что говорил.
— Жаль, мы не встретились. Вести дошли до нас слишком медленно, мы не сразу поняли. Потом встревожились. Так смешно. «Ой, нас же поработят!» Страх. Только Танат тогда… Когда часть теней пропала навеки, просто ушла. Уже тогда стал другим. Может, они все же виделись лицом к лицу, потому что еще до того, как мы создали «котел», Танат ушел… туда. К Нему. К тому, кто дал вам самую невероятную заповедь, которую вы почему-то слышите в последнюю очередь…
— Заповедь? — осторожно спросила я.
— «Не бойтесь!», — прошептал Клим, опуская руки и тихо улыбаясь. Блеснули глаза, но не блеском смеха. — Неужели же вы не расслышали, сколько раз Он повторил…? Шанс есть. Для всех. Ходить без страха и ненависти, смотреть открыто, неужели вы не понимаете, сколько можно отдать за то, чтобы все зависело от тебя, а не от безумных старух с ножницами и свитком? За вот это самое «на самом деле смерти нет». За то, что ты никогда не будешь одинок. За то, что тебя… — он осекся, потер лоб. — Гестия и остальные поняли раньше и раньше ушли. Прошли путь до смертности. Обрели душу. Ты слышала ангела – те, кто не свернул с намеченного пути… обрели то, что искали. Они обрели. Но я был трусом. Я не верил, что этот путь возможен… во всяком случае, для меня. Сидел веками в пустеющем подземелье и старался не думать — куда они все уходят. Встречался с женой — знаешь, в античности вообще очень мало любви, несмотря на сотни красивых историй. А уж если взять браки…
Он понемногу обретал свой нормальный тон. И свой нормальный вид, хотя и немножко болезненный. Я понемногу позволила себе дышать.
— Знаешь, смешно. Мы же даже самоубийством покончить не можем. Бессмертные, — он выплюнул это слово, как проклятие. Психея вот разделила себя между людьми. Но я не решился бы. Слишком страшно. Мне вообще было страшно — у трусов бывает. И когда страх накалился добела — я принял решение. Я шагнул. Я решил попытаться. И я пытался десять лет. Неуклюже. Пытаясь ломать себя — поверь, не так просто вытравить из себя то, чем был тысячелетиями…
— Я видела, как ты тыбришь кошельки, — успокоила я.
Улыбка у него стала похожей на судорогу.
— Ты видела очень мало… Я пытался, кирие, и сегодня я услышал… ты знаешь, от кого. Что возможность есть. Но я не знаю, что может сделать меня смертным. Меня, сына Крона. Если это знаешь ты — расскажи.
Я виновато развела руками. Никогда не считала себя апологетом глубокой веры, а тут уж…
— Ну, для начала нам надобно как-то закрыть эту дверку, я так поняла? — осведомилась я как можно бодрее. — В смысле, «котел». Чтобы твои разгневанные родственнички не устроили нам тут армагеддец. И не слали всяких мопсиков.
— Ы-ы-ы, — не согласились из кадки.
— И для этого можно использовать тот ключик, который ты спер, правильно? Вроде как, вестник на это намекал, правильно? Очень даже верный расклад. Учитывая, что именно за этим ключиком гоняются и твои родственники… Так, стоп. Я надеюсь, ты этот ключ нигде не посеял?
— …это было бы трудновато, — пробормотал себе под нос Клим с виноватым видом.
— Так почему бы нам просто им не воспользоваться и не захлопнуть дверку?