— Если мара — дух умершей девицы, то должна сознавать: мы ищем ее убийцу, — раздумчиво изрек Кириамэ. — Зачем ей тогда досаждать соплеменникам или нам? Суеверие и суесловие. Что не отменяет данного мною слова: уважать достоинство покойницы.
— Она уже померла, ей все едино, — отмахнулся ромей. — Лучше откройте тайну: что за сумятица с пропавшими людьми? Кой-какие слухи долетали до моих ушей, но такие невнятные, что не разберешь — правда это, ложь или досужие сплетни болтунов на базаре.
— Э-э… — растерялся Пересвет и вопросительно глянул на Кириамэ. Говорить, не говорить? Посвящать иноземца в местные тайны или лучше не стоит? Хотя именно из-за настойчивой въедливости ромея они сейчас сопровождают повозку с телом мертвой женщины.
— Н-ну… — протянул нихонец. — Это довольно туманная и запутанная история…
— Обожаю запутанные истории, — ухмыльнулся Гай. — Выкладывайте, не тяните кота за яйки.
Слово за слово Пересвет и Кириамэ изложили то немногое, что им было ведомо о таинственных исчезновениях горожан. Сведения их сводились к услышанному от старшего над сыскным приказом Осмомысла да вызнанному стороной от прислуги в царском тереме.
— Любопытственно, — признал Гардиано, в глуховатом ровном голосе которого прорезалось плохо нескрываемое оживление. — Превесьма любопытственно, я бы сказал. Больше, значит, вы ничего не знаете, а к сведениям, добытым сыскарями, вас и близко не подпустили? Чего и следовало ожидать. Подобные дела всегда вершатся по старому доброму принципу кви про кво…
— Ква-ква — про чего? — не понял царевич.
— Баш на баш, услуга за услугу, — со вздохом перевел ромей. — Чтобы получить возможность сунуть нос в тайны почтенного сыскаря, вы должны притащить ему своеручно добытую и показательно выпотрошенную свеженькую тайну. Скажем, разыскать кого из пропавших — живого или мертвого. Но все, что у нас есть — одна безнадежно утопленная девушка. Впрочем, мертвые порой тоже способны говорить. Посмотрим, не расскажет ли она чего полезного.
«У нас», — отметил Пересвет. И призадумался, решая, радует его или огорчает то обстоятельство, что ромей явно заинтересовался городскими бедами. А еще — что чужак явственно смекает в разыскном деле побольше, чем он и нихонец вместе взятые. Где виршеплет нахватался таких познаний? Впрочем, он же обмолвился, якобы в Ромусе хороводился с воровской братией. Воры да топтуны издавна единым мирром мазаны, одними кривыми да кровавыми тропками бродят.
Осматривать покойницу решили в уединенном подвале рядом с огромным ледником, где хранились припасы для царских кухонь. Согласившаяся помочь Войслава позаимствовала у ключницы Аграфены связку ключей, и теперь Пересвет поочередно упихивал их в скважину, подбирая нужный. Наконец, ключ с двойным щелканьем провернулся, отворив окованную железом дверь.
В сводчатом полуподвале было темно и стыло-промозгло, как требовал Гардиано. Вдоль стен выстроились сундуки, мешки да лари с припасами, а посередке громоздился большой стол на толстых крепких ножках.
— Клади её туда, — пропыхтел Гай. Им с Кириамэ выпало волочить носилки с покойницей, плотно увернутой в холстины, как мучной куль, и на совесть обкрученной веревками. — Свечей бы побольше. И еще горячей воды, ведро или два.