— Буян-остров, — в задумчивости повторил Ёширо. — До которого скакать три дня и три ночи. Если я правильно улавливаю смысл ваших словесных образов, это означает — добираться туда не менее седмицы и не более луны. Там живет могущественная колдунья, которая может помочь советом… а может и не помочь. В зависимости от настроения и того, какой ветер пролетит над ее домом с утра.
— Зато она — Царевна-Лягушка и моя пра-пра-прабабушка, — опасливо восхитился царевич, возвращая золотое яблоко в ларец. — Раскрасавица, должно быть.
— Лягушкин внучок, — не упустил случая съехидничать Кириамэ. — Ква-ква.
— Кто бы говорил, да только не тот, кто доброй волей пустил себе в душу на постой волчьего демона, — отпарировал Пересвет. — Как хвост, не чешется, промеж ног не путается? Блохи не заели? А то можно за чесучим порошком послать, и заодно свежую косточку с кухни принести. Бараний мосол, жирный такой, вкусный, чтоб внутренний волчок не оголодал.
Нихонский принц изобразил оскорбленное достоинство, удалившись в постель и задернув за собой плотные шторы. Пересвет еще посидел малость, слипающимися газами таращась, как угасает, капая воском, свеча на столе, и тоже побрел спать.
Никаких снов царевичу не привиделось. Ни вещих, ни срамных, ни самых обыкновенных. Только темнота и в ней — отдаленно мерцающая приветным светом одинокая звездочка. До которой хоть сто лет скачи, все едино не доскачешь.