Меня беспокоила моя легкомысленность. В родовом гнезде я совсем расслабилась, перестала быть осторожной. И это привело к тому, что два вампира из семьи, которая, мягко говоря, недолюбливает нашу, видели меня слабой. Мне было стыдно за свое ранение, за то, что Матвею пришлось спасти меня, за то, что я чуть не попалась русалке. Я. Русалке. Если бы Миша узнал об этом, он бы смеялся надо мной до конца моих дней.
Находясь в фамильном доме, я почему-то решила, что здесь безопасно, и хотя бы на некоторое время об оружии можно было забыть. Однако никогда нельзя забывать о своей защите. Теперь я не выпущу оружие из своих рук.
Через минуту чемодан был закрыт и спрятан под кроватью, словно ничего и не было. Бессознательно глянув в зеркало, я вышла из комнаты, направляясь на восхитительный аромат еды. На кухне сидели Вишневецкие и что-то тихо обсуждали. Едва увидев меня, оба замолчали.
— Обо мне говорили? — скрывая смущение, весело спросила я. Братья молчали, и это был самый ясный ответ.
— Ты ничего не собираешься делать? — спросил Влад, откинувшись на спинку стула.
Я наложила себе салата и спросила:
— А что я должна делать?
Стоя спиной к братьям, я буквально ощутила, как те недоуменно переглядываются.
— Тебе фактически объявил войну неизвестный альфа, — произнес Матвей.
Я налила в стакан сока и глотнула. Затем криво улыбнулась:
— Пару дней уйдет на то, чтобы альфа забеспокоился. Потом он примерно сутки будет искать Кирилла, и только затем сделает следующий шаг. Этот дом защищен посильнее, чем любой другой фамильный дом колдунов. О близком присутствии оборотней в такой глуши мне сообщит наш домовой, а ему — лесная нежить. Но, скорей всего, альфа попытается выманить меня отсюда — значит, похитит кого-то из моих близких. За исключением тех, кто сейчас находится здесь, их у меня не много — напарник Михаил, который достаточно натренирован, чтобы самому дать отпор, и подруга Лиза, которая приходится любимой племянницей Дмитрия Корнеева, делегата оборотней в Совете. Её явно не тронут. Связываться с Корнеевым себе дороже. Поняв это, альфа будет еще несколько дней искать мои слабые стороны — а я к этому времени вернусь в Москву и сама начну искать его. Так что проблем нет.
Вишневецкие явно хотели сказать что-то еще, но в комнату зашла моя мать. Приветственно кивнув братьям, она подошла ко мне и тревожно произнесла:
— Маше становится хуже. И это уже за пять суток до дня рождения.
Я нахмурилась, вспомнив рисунок Агнии.
— Я навещу её.
Маша спала. Её лицо было влажным от пота, искусанные губы что-то бессвязно бормотали, а голова моталась из стороны в сторону.
-Х-холодно… — смогла разобрать я кое-что из её бессвязного бормотания.
Опустившись на кровать, я положила руку Маше на лоб и нагрела её, передавая сестре тепло. Она тут же успокоилась и судорожно вздохнула. Прошло несколько минут, во время которых я сидела недвижно, и Маша проснулась.
— Соня… — шепнула девушка.
Улыбнувшись, я убрала со щеки Маши прилипшую светлую прядь.
— Не верь… — бормотала девушка, из всех сил стараясь не заснуть. — Смерть на вкус… как морковь.
Ну, это уже явно из разряда бреда.
— Тш-ш-ш, сестренка, спи, — прошептала я. Трудно описать, как больно мне было видеть эту картину.
Маша крепко вцепилась мне в руку и лихорадочно забормотала:
— Соня… Не бросай меня… Наверху… Она… Морковь и книга… Морковь и книга…
— Опять бредит? — раздался сзади встревоженный голос Галины. — Нужно напоить её отваром.
— Есть шансы, что она говорит что-то важное? — спросила я.
Старуха явно была чем-то раздражена, так как она резко бросила: