— Прости, я… — Эрик запнулся. — Я наскучил тебе?
— Ведь до того происшествия, — Лена вновь заставила себя посмотреть в бездонные глаза Эклипса, — если бы не оно, ты мог бы стать хорошим человеком. И я… если бы я только могла родиться в городе, где Фениксы счастливы…
— Что ты хочешь сказать? Разве тебя волнует вообще, кем мог бы стать твой враг?
«Враг». Да, он — враг Фениксов. Мать говорила, что таких надо убивать. Лена косо посмотрела на нож, всё ещё находившийся в её руке.
— Может быть, если бы мы родились в том городе и остались там… не зная об ужасах Империи… — Эта мысль казалась очень странной. Лена не знала, почему она решилась озвучить её вслух. — И однажды бы встретились…
— О, великий Влуцек! — Эрик грустно улыбнулся. — Я уверен, что главный страх Людмилы Лавровы и Танцующей Гиены — увидеть в людях людей.
— При чём тут они?
— Они такое же зло, как и я. Взгляни — я убиваю людей чуть ли не каждый день! — Эрик кинул взгляд на кровавые доспехи. — Разве могут люди, убившие такое число, быть добром?
— Но ты делаешь это не по своей воле… Разве нет?
— Это не имеет значения.
— Ещё как имеет! — Лена едва ли не кричала. — Я видела много Сосудов, даже не Эклипсов, убивающих ради веселья! Ты убиваешь, чтобы сыграть роль и не позволить дорогим тебе людям умереть! Помнишь, я же сказала тогда, в Академии — мы все вынуждены играть свои роли! — Мысль казалась такой абсурдной, что Лена сама едва верила в неё. Осознание пришло только сейчас, и девушка с трудом сдерживала истошный крик, потому что хотела донести эти факты и до собеседника. — Будь твоя воля, я уверена, ты бы никогда не причинил никому зла! Наверное, даже бы своим обидчикам… Ты не такой, как я!
Эрик с удивлением посмотрел на девушку. Лена неожиданно поняла — тот тон, с каким он говорил в самом начале разговора, был вовсе не равнодушным. Усталым. Эрик устал от всей лжи, от притворства, от постоянных кровопролитий.Теперь он хотел послушать чужую историю, чтобы на время забыть свою боль.
— Моя мама являлась одной из мятежниц. Она втайне поддерживала связи между восставшими Фениксами и городами. Она следила за Эклипсами и докладывала обо всём мятежникам. Её рассекретили. Убили прямо на моих глазах, без прелюдий, без всего. Меня они кинули в Академию. На самом деле, не так уж и плохо, если знаешь, как правильно себя вести. Но, наверное, я переиграла со своей улыбкой… В тот день я должна была накинуться на убийц. У меня был под рукой пистолет, который втайне хранила моя мама. Я знаю, что Эклипсов им невозможно убить, но я могла бы попытаться… Я просто стояла и смотрела!
Она стыдливо опустила глаза в пол, чувствуя, как заливается краской. Холодные пальцы коснулись её подбородка. Эрик поднял голову девушки, заставляя её посмотреть на него.
— Если бы ты выстрелила, они могли бы и убить тебя тоже. Может, это и хорошо, что ты не сделала это. Теперь ты сидишь передо мной. И мне есть, с кем поговорить.
Лена сильнее сжала ручку ножа из-за бессильного гнева. Гнева из-за столь жестокого мира, где не бывает ничего хорошо, а если и бывает, то только у тех, кто убивает и упивается в крови. Из-за Людмилы, что бросила сына, пусть и нежеланного, на опыты сумасшедшему учёному. Из-за Академии, разрушающей личности. Из-за Сосудов и Фениксов, что вели глупые войны столько лет и в итоге благодаря чему и создалась проклятая Империя. Из-за матери за то, что она выступала за мятежников, не думая о последствиях.
Невольно Лена схватила Эрика за запястье. Рукав рубахи слегка одёрнулся, и девушка едва не вскрикнула. На всём предплечье уродствовало клеймо Академии — скрещенные клинки, между которыми виднелись инициалы. Принадлежность к Эклипсам. Девушка слышала, что курсанатам делают такие, но выглядело это ужасно. Невероятно болезненно. А ещё устрашало то, что именно это место кровоточило. Эрик точно не один год растирал проклятое клеймо, в конце концов это могло войти у него в привычку.
— Прости! — Девушка одёрнулась. — Я не думала…