Аластор не ответил. Он не мог переварить слова Нейт — всё ещё слабость брала вверх.
— Фениксы заслужили всё это. — Нейт посмотрела куда-то вдаль — на горизонт, где горел пожар. — Шестьсот лет они унижали нас. Не мы это начали — они. Может быть, когда-нибудь, Фениксы будут прощены. Когда-нибудь.
Аластор закрыл глаз. Он не хотел войны. Он хочет, чтобы все жили счастливо… Внезапно он опять вспомнил сон, который он увидел накануне взрыва. Что же там было, почему он плакал? Почему дрожал?
— Что с Леной? — пролепетал мальчик.
— Убита, — Нейт отмахнулась. — Конечно, если Влуцек вдруг ниспошлёт ей удачу, кто знает… Мы убили всех Фениксов. Восстание полностью подавлено. Всех — и воителей, и беженцев, посмевших покинуть своих хозяев. Как раз сейчас мы добиваем беженцев, решивших тихо уйти через Янтарное Ущелье. Эрик повёл себя, как идиот. Как бы он храбро ни сражался, я всегда на шаг впереди. Я заранее поставила там солдат. Представляешь — они заходили туда и сразу падали замертво.
Нейт засмеялась. Невинно и чисто, словно только что рассказала какой-то забавный случай. Скорее всего, для неё так и есть.
Убита… Аластор хотел заплакать. Но все его слёзы высохли — ничего не осталось. Оставалось только издавать животные звуки и кричать от боли. Лены больше нет? Но если она вдруг выжила? Если она жива? Да и Нейт сказала, что они едут к Эрику. Он жив! Они встретятся!
Лошадь, зафыркав, остановилась. Аластор осмотрелся — всё ущелье покрылось кровью. Возле него расстилался ковёр трупов. Изуродованных трупов, смотрящих пустыми стеклянными глазами в никуда. Мальчик дрожал. Невольно он прижался к Нейт, чтобы найти у неё помощи, но та оттолкнула его от себя, как игрушку. Аластор едва не упал.
— Вон там, — она показала на горку трупов, — находится Эрик.
Мальчик непонимающе осмотрелся. Где его братик? Он должен ждать его где-то здесь. Он же обещал, что они после восстания будут жить вместе!
Нейт помогла Аластору спуститься с лошади. Только сейчас мальчик заметил, что за ними следом, на таких же красивых боевых конях, шли Эклипсы. Личная охрана. Но это уже не имеет значения. Эрик спасёт его от этих плохих дяденек и тётенек. И от злых собак… Почему-то Эклипсы держали на поводке яростно рвущихся на свободу собак. Явно голодных. Они рычали, бились в истерике, но всё равно не могли освободиться. Если вдруг Эклипсы отпустят поводок…
Аластор не смел даже думать об этом.
Он шёл вперёд. Прихрамывая, он двигался к трупам, с трудом сдерживая рвотный позыв. Правая нога не хотела двигаться вообще… Тот, кто исцелил его, оставил кое-какие увечья. Аластор старался не думать о боли. Старался не замечать её. Братик… где братик?
В толпе трупов мелькнули до гробовой доски знакомые пряди волос. Пусть их и покрывала кровь, он узнал бы их где угодно. Эрик. Братик лежал, закрыв глаза, на холодной земле. Он весь был покрыт кровью… Весь. И всё же Аластор, не помня себя от счастья, радостно закричал:
— Братик! Братик! Я пришёл к тебе! Братик!
Никто ему не ответил. Лишь эхо откликнулось.
Аластор подбежал к брату и упал на колени около него. Он улыбался и весело хлопал в ладошки:
— Братик, вставай! Нам пора!
Эрик не шелохнулся. Только ветер растрепал его и так взъерошенные волосы.
Аластор вздрогнул. Он с глупым выражением лица смотрел на юношу, ожидая от него хоть чего-нибудь.
— Братик, просыпайся! — Мальчик со всей силы толкнул Эрика в плечо. — Нейт! Он не хочет вставать! Нейт, помоги!
Аластор толкал и толкал Эрика, молил его проснуться. Но веки юноши не размыкались. «Он сказал, что мы встретимся! Он не мог… он не мог…» — Аластор всхлипнул.