«Что это было?», — вдруг с ужасом подумала она. Встав с кровати и выйдя на балкон, Мина с удивлением обнаружила, что уже утро. Проведя ладонями по лицу, она решила отправиться на пробежку. Физическая активность всегда успокаивала её и устраняла нежелательные мысли.
Бегать было приятно — за ночь асфальт остыл, и можно было не бояться обжечь стопы даже через обувь. Мина бежала, а в голове были мысли: «Нужно рассказать бабушке и дедушке», «Не стоит никому рассказывать», «Нужно поговорить с Ронином», «Надо обсудить это с папой и мамой», «У нас закончилось молоко». Все эти мысли будто устроили хоровод в голове бедной Мины, чувствовавшей себя ужасно уставшей, и она не могла от них избавиться даже с помощью пробежки.
Вернувшись домой, Мина набрала номер телефона. На другом конце провода раздался недовольный голос:
— Что тебе нужно в такую рань?
— Ронин, я хотела поговорить, — начала было Мина, но тот сказал:
— Ты не могла ночью вообще позвонить? Ну, если тебе совсем плевать на меня, можно было бы разбудить и ночью.
— У нас разница в один час всего! — повысила голос Мина. — Ронин, ты уверен, что не хочешь стать шаманом?
— Абсолютно уверен, — заверил тот. — Я, конечно, уважаю старинные японские традиции, но я вовсе не собираюсь жить так, как они велят. И шаманом быть я тоже не хочу. Ты мне позвонила в семь утра только чтобы это спросить?
— Не только для этого. — Мина смутилась. — Ронин, из-за чего вы опять с папой поругались?
— Не называй его папой, — холодно попросил Ронин. — Он мне не отец. Мой отец погиб в бою с Шароной семнадцать лет назад.
Мина закатила глаза. Опять он завёл свою шарманку.
— Ронин, может, хватит с ним ругаться? — спросила она. — Он желает тебе только добра. А ты так с ним поступаешь…
— Как — «так»? — язвительно поинтересовался Ронин. — Отстаиваю свои личные интересы?
— Вообще-то ты живёшь ещё с ними, если ты забыл, — съязвила в ответ Мина. — А значит, должен соблюдать установленные порядки. И если отец говорит не брать алкоголь самовольно, значит, не надо этого делать. Тем более его не ты покупаешь, а папа.
— Не называй его папой, я сказал! — крикнул Ронин, а Мина спросила:
— А то что? Что ты сделаешь? Разобьёшь все бутылки с коньяком?
— По крайней мере, хоть так я могу насолить нашему отчиму, — зло произнёс Ронин. Мина поморщилась:
— Фу, какой ты противный. Ещё противнее, чем Хана.
— Ах, ну конечно! — воскликнул Ронин. — Хана идеальный, а я мудак.
— Я не говорила, что он идеальный.
— Ты не говорила, а я так понял. Ты всегда меня с ним сравнивала и не в мою пользу.
— Зато он, — Мина уже начинала злиться, — он не принижал меня и мои заслуги только из-за того, что я девушка и я младше его. Знаешь, я уже жалею, что позвонила тебе. Прощай.
— И тебе всего доброго, сестрёнка, — ухмыльнулся Ронин, и Мина с силой надавила на кнопку отбоя. Отшвырнув мобильник от себя подальше, она достала из чемодана фотографию, где были изображены отчим, мать и она, и спросила, не сдерживая слёз обиды за отчима:
— За что он так с тобой, папа? Почему он такой мерзкий? Ты так заботишься о нас. Уверена, даже если бы на твоём месте был наш биологический отец, он бы сделал для нас столько же, сколько и ты. Но его нет, есть ты. Так какая разница?..