Аппарировав к магловской церквушке, за которой располагалось старинное кладбище, Гарри пораженно замер. Ему показалось, что кладбищенская решетка сплошь увита голубыми цветами, иногда вспыхивающими мертвенно-синими огоньками, словно глазницы сегодняшнего инфернала. Левое предплечье снова пронзили ледяные иглы. Резким движением Гарри задрал рукав, чтобы, наконец, посмотреть на причину боли. Там было странное пятно, похожее на след от прикосновения окровавленных пальцев. Откуда это могло взяться, он не мог вспомнить. Еще утром ничего подобного определенно не было.
Белла сказала, что Гонт с наркотическим именем наложил на Гарри неизвестное проклятье, а министр говорил о каком-то темном артефакте. Может быть, след на руке как раз остался от проклятья, а эманации некромантии Поттер стал видеть как побочный эффект? Глюк же может быть реальным глюком, фокусом сознания, пытающимся отделить от себя часть, связанную с темной магией. Конечно, это попахивает шизофренией, но вполне правдоподобно. В конце концов, Гарри ведь вырос без матери с отцом-алкоголиком, которому было на него глубоко наплевать. Откуда он должен был бы взять здоровую психику?
Прямо перед Гарри в землю ударила молния. Да, странно, что не в него. Грянул гром. Поттер ошалело потряс головой, отвлекаясь от попыток анализа. Это же надо, так залипнуть под проливным дождем! Кстати, а куда делся глюк? И папочка, если уж на то пошло.
На кладбище вела узенькая калитка. Привычно прикрывшись дезиллюминационными чарами, Гарри как можно тише отворил ее и протиснулся внутрь. Здесь было столько магии, что от некоторых гробниц аж как будто исходило свечение. Шикарно, и раньше он, оказывается, не замечал этого! Конечно, в первую очередь он хотел пойти к могиле матери, но синеватое свечение вело его в самую глубину кладбища. Решив, что там творится нечто важное, он начал пробираться туда, где раньше никогда не был, хотя часто посещал Лили, или, возможно, был, просто не замечал ничего интересного.
Наконец, он нашел то, что искал — старое-престарое запущенное надгробье, имя на котором было совершенно невозможно разобрать. А вот символ, выбитый чуть ниже, вполне поддавался рассмотрению. Треугольник с кругом и черточкой, совсем как на медальоне Гриндельвальда! Знак испускал явственное мертвенное свечение. Что это значит? Гарри недоуменно почесал затылок — сейчас он обрадовался бы даже новому явлению глюка с нудной лекцией по истории.
Взмахнув палочкой, он произнес несколько заклинаний для выявления темной магии, но никакого явного эффекта они не дали. Следующей мыслью было вскрыть могилу, но вот что делать дальше Гарри представлял плохо — поднимать инфернала, что ли, раз это теперь модно?! Кроме шуток, с данной областью темной магии он был очень слабо знаком даже в теории. Знал только, как их уничтожать — огнем, конечно.
«Подумай логически, — сказал себе Гарри, чувствуя себя все глупее и глупее. — Эта могила — очень старая. Она была тут раньше, чем вся твоя семья. И на ней все время был этот знак. Вот он какой потертый, и лишайником тронут — наверняка сделан самим создателем плиты. Раньше любых Гриндельвальдов с их медальонами. И эта магия видна не всем и фонит. А глаза-то синие…»
Паззл начал складываться в картину, которая ему совсем не нравилась: артефакт Гонтов, о котором говорил министр, на самом деле все время, пока считался утерянным, находился в его семье, окрашивая глаза поколений его родных синим цветом. Сейчас он должен быть у Роберта, именно его Гарри почувствовал. Что могло так сильно фонить, кроме древнего могущественного темного предмета? Скорее всего, проклятие Гонта (какое-то специфическое старинное заклинание, завязанное на магию крови), попав в него, разбудило, так сказать, скрытое влияние артефакта. Когда трупы начали подниматься, Гарри стало плохо, как будто он применил очень могущественную магию. Невербальное беспалочковое создание инферналов (или во множественном числе правильно инфери?) как раз должно к такой относиться. «Ты это сделал, Гонта подняло твоей силой, вот ты и свалился в обморок от усталости». Гарри чувствовал огромную необходимость поговорить с Беллой, не только как с самым близким человеком, но и как с представителем темного рода Блэк, но она уже о чем-то ему солгала…
Надо было делать хоть что-то, но он чувствовал себя попросту потерянным. Самой здравой мыслью казалось направиться на могилу Лили, но Гарри попросту не хотелось этого делать. Он как никогда желал, чтобы его мать была с ним, а не в могиле. В какой-то момент ему захотелось самому забыться мертвым сном под занесенной снегом землей.
С этой мыслью он все-таки аппарировал. Как ни странно, его идиотская фантазия оказалась отчасти правдивой — дождевая вода над могилой Лили действительно заледенела, покрыв плиту морозными узорами.
Не доходя буквально двух рядов до предполагаемой цели, Поттер заметил человека, стоящего у старой затянутой лишайником плиты в стороне от дорожки. Не отец, стройнее и ниже ростом — примерно комплекции самого Гарри. Палочки при нем вроде бы не было. И кому не спится в такую ночь?! Если это случайный посетитель-магл, его нужно срочно убирать отсюда! Мужчина резко обернулся, безошибочно отследив местонахождение Гарри, и его глаза полыхнули синим огнем, а дождевая вода прямо в воздухе начала леденеть, превращаясь в град.
Сейчас глюк выглядел почти реальным, даже волосы его были почти мокрыми. И все-таки он был выцветшим, вроде как люди на старой кинопленке. Лишь глаза светились ярким льдисто-голубым светом. Голова снова закружилась, на секунду показалось, что из-за деревьев выглядывает гигантская злобная Крыса. В следующее мгновение ему стало настолько плохо, что земля покачнулась и надвинулась на него, так что пришлось ухватиться за какое-то надгробие, чтобы не уткнуться в нее носом.
Лишайник частично скрывал надпись на серой каменной плите, но Гарри удалось прочитать что-то типа «Анна» и дату смерти — 1944. Еще на камне были выбиты изречение из Библии: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» и выцветшее черно-белое фото девушки в старомодном платье.