Красивые крупные, слегка размашистые и витиеватые буквы складывались в слова «Риччи Рейнер».
«Я пишу это письмо в качестве своего завещания», – гласили первые строки.
«Я рассчитываю, что это письмо попадет в твои руки, Риччи, но если этого и не произойдет, ты все равно единственная, кто сможет его прочитать.
Ты новичок, а он всегда был милостив к новичкам. Когда-то он благоволил ко мне, но те года давно миновали. Я прожила сотню с лишним лет, я похоронила четырех мужей, и одного сама отправила на тот свет, но при этом мое отражение в зеркале все еще точно такое же, как в тот день, когда я ступила в этот мир.
Вчера тот, на кого я полагалась годами, предал меня, и я видела человека в плаще во сне, так что полагаю, мне не отпраздновать еще одно Рождество.
Но мне плевать. Я устала. Меня больше не интересует, почему он спас именно меня из миллионов людей.
Если ты захочешь найти хоть какие-нибудь ответы, ты должна добраться до города Экон. Хотя, скорее всего, ты и там не узнаешь всей истины.
Посмотри на этот город за меня. Надеюсь, он стоит того, через что тебе придется пройти, чтобы найти туда дорогу. Я слышала только то, что ее отыщет тот, кто справится с другими Выжившими.
Оставляю тебе корабль. Впрочем, ты и так получила все, что принадлежало мне.
Та, кого ты знала под именем Мэри-Энн Уайтсноу. Настоящее мое имя, досталось ему, полагаю».
Риччи тщательно сложила листок бумаги, едва уловимо пахнущей чем-то цветочным и ромом, убрала его во внутренний карман и задумалась.
«Могу себя поздравить», – сказала она себе. – «Я проведу всю жизнь восемнадцатилетним подростком с бушующими гормонами и не успевшей вырасти грудью».
Оставленное капитаном в предвестье своей смерти послание рисовало мир еще более мрачным и опасным, в котором смерть была будничным делом.
«Он любит новичков», – написала Мэри-Энн. Но можно ли полагаться на помощь того, чьи намерения, как и имя, и лицо, неизвестны?
Риччи сильно не хватало сведений, но она понимала, что никто не станет делиться ими бесплатно.
«Возможно, бегство в южные земли – лучший выход для меня», – подумала она.
Но, хотя Риччи понятия не имела, что будет делать, если завтра объявится еще один Вернувшийся, желающий ее смерти, она уже уяснила, что бегство не является выходом.
«А может, проблемы и не существует», – подумала она, лежа ночью без сна на капитанской кровати. – «Мэри-Энн не знала никого лично, а все рассказы похожи на нелепые небылицы. Вполне вероятно, что я осталась единственной Вернувшейся в этом мире».
С этой мыслью она заснула спокойно.
***
Только утром Риччи вспомнила, что в тайнике помимо письма имелась еще и шкатулка. Вернувшись после утренней вахты в каюту, она еще раз залезла за зеркало.
В шкатулке не нашлось ничего интересного, только украшения Уайтсноу, снятые ей перед боем или не носимые по другим причинам: кольца, браслеты, жемчужное ожерелье и, привлекшие внимание Риччи, массивные серьги с изумрудами. У капитана была очень похожие, только с сапфирами, но они остались с ней до конца.
Риччи вытащила их и примерила перед зеркалом, ими же проколов уши. Было больно, и кровь капала с мочек, словно Риччи была обычным человеком, и она с мрачным юмором подумала, что, наверное, сможет сама нанести себе смертельную рану, если захочет – или будет очень неловкой.
Она повертелась перед зеркалом, разглядывая свое отражение в его мутноватой поверхности. Серьги ей совершенно не шли, выглядели на ней чужеродно, словно краденые. Еще они оттягивали внимание от и без того не слишком выделяющегося лица Риччи, так что, одев их на преступление, она могла бы быть уверена, что свидетели запомнят исключительно их. В довершение всего ее зеленовато-серые глаза по контрасту выглядели совершенно блеклыми, оттенка болотной жижи.
Риччи с досадой вытащила серьги. Она вытирала с них кровь, когда услышала торопливые шаги в коридоре, и торопливо сунула украшение в карман.
Дверь распахнулась, и в каюту вбежала Юлиана с пылающим лицом, что-то сжимающая в кулаке.
– Что-то случилось? – встревожилась Риччи. – Кто-то к тебе приставал?
Юлиана кивнула и тут же затрясла головой. Любопытство в Риччи только разгорелось сильней.
– Рассказывай, – велела она, усаживаясь на сундук.
Юлиана разжала ладонь и продемонстрировала ей ожерелье – ряд бусин, разных по форме и оттенку зеленого, но старательно расположенные в подобии симметрии. По центру помещался небольшой кусок зеленого бутылочного стекла.
– Мило, – сказала Риччи. – Кто подарил?
– Альберто, – опустив голову, еле слышно прошептала Юлиана.
– Фареска? Надо же, какой прыткий! Ну, а в чем проблема? Не нравится?