– Нехило, – Ники чуть не закашлялся. – А сколько тебе было, когда тебя… ну, того…
– Двадцать один.
– Как Игорю? – он поражённо выдохнул.
Вальдемар кивнул. Судя по понимающей полуулыбке, он прекрасно понимал, что выглядит на невнятный тридцатник.
– Пытаешься поддержать светскую беседу?
– Ну, – с нервным смешком Ники закивал. – Если ты еще и молча будешь вокруг меня виться, я свихнусь.
Свихнусь. Он видит призраков, слышит голоса в голове, разговаривает с воронами и (будто этого мало!), со вкусом рассуждает о внешней привлекательности мужиков в количестве… И всё еще боится свихнуться, подумать только.
«Да ты уже ёбнулся, Никита, – сумрачно подумал Орлов, уже откровенно разглядывая чеканный профиль жнеца. – По самое дальше некуда».
========== 4/4. Ампутация ==========
Ники рассеянно оглядел ладони, на которых поблёскивали капельки растаявших снежинок. Несуразные снежинки. Громадные такие. Самые первые в этом году и самые недолговечные.
– Снег.
Сзади насмешливо фыркнул Вельд. Помедлив, Ники оглянулся. Взглянул. Загляделся.
Вид у жнеца был какой-то мальчишеский и болезненный. Длинные волосы – влажные и блестящие, как будто сделанные из металла. Пустые глаза смотрят куда-то сквозь: не только сквозь Ники, а вообще – за пределы пространства. Вельд кутался в старомодный чёрный плащ, и Ники подумал, что впервые видит его в чём-то, кроме привычного двубортного сюртука. Это было странно.
– Твоя работа? – с усмешкой поинтересовался Ники, демонстрируя на ладони очередную снежинку, готовую вот-вот превратиться в каплю воды.
– От моей работы меня отстранили, – хмуро отозвался Вельд.
– А за снег тебе ничего не будет? – Ники подумалось, что Вельду должно быть чертовски хреново от потери своего важного статуса, только выразить он это никак не может. По-другому.
– Нет. Я же не вызвал погодную аномалию… всего лишь подпортил немного метеосводки за ноябрь.
– А вот был бы я какой-нибудь ванилькой, – Ники усмехнулся с деланным кокетством, – да попросил бы звезду с неба… Достал бы?
– Достал, – Вельд кивнул. – Но строгим выговором бы точно не отделался.
– Ну да… звезда – она ж большая. И горячая.
– Несколько тысяч кельвинов на поверхности. Миллионы – в ядре.
Ники с физикой не дружил от слова совсем, но «несколько тысяч» звучало внушительно.
– Так что, если надумаешь о чём-то попросить, пусть это будет без массовых смертей, – с этими словами Вельд вскинул голову и принялся задумчиво изучать небо, затянутое рваной сетью облаков.
Ники немного подождал, а потом все-таки спросил - давно его интересовало:
– А почему вы не забираете призраков?
Вельд по-прежнему глядел вверх, будто бы даже не слушая его. Холодный ветер слабо трепал его пепельные волосы и полы длинного плаща.
– Госпожа не велит тратить время, - все-таки ответил.
– Ну да, ей-то что? – к «госпоже» Ники питал сложно объяснимую неприязнь, которая не имела ничего общего с тем, что обычно испытывают люди, когда слышат слово «смерть».
– Мойры разделяют твоё праведное негодование, – Вельд усмехнулся.
– Кто такие мойры?
– Служительницы канцелярии судеб. В свободное от вершения судеб время ругают в хвост и в гриву нашу скромную организацию.
Ники хмыкнул. В подробности он решил не вдаваться - башка и так уже пухла.
– А тебе домой не пора, юное создание?
– Отвали. Долго мне спуститься, что ли?
Они стояли на крыше многоэтажки, в которой Ники имел прописку, комнату с зелёным ковром и нервную матушку. Вельд сам заставил замок люка открыться одним лишь мановением руки и теперь, похоже, был совсем этому не рад. Ники прекрасно понимал, почему: мало ли его дернет спрыгнуть – как-никак бывали уже прецеденты, когда он пытался свести счеты с жизнью.
Прочитав его мысли, Вельд угрюмо предупредил:
- Сверзнешься – я ловить не буду, - и поплотнее закутался в плащ, будто бы ему и вправду стало холодно.