— Марк…
Он посмотрел на меня и улыбнулся. О, его улыбка разрывает на части.
— Ты знаешь, о чём ветер поёт?
И я даже знаю, что тогда ответила.
— О том, что он одинок.
— А почему одинок?
— Потому что он не видит лиц и снов. Потому что он не слышит и не говорит. И всё, что он может — это печально завывать да носиться по округе.
Мне хочется зарыться носом в эти лохматые волосы. Мне хочется сидеть так всегда и чувствовать запах шоколада и лаванды. Мне хочется верить, что то, что произошло потом, было лишь страшным сном.
— Он так похож на тебя.
— Ветер?
— Да.
— Я не одинока. У меня есть родители. И Леа. И Том. И ты.
— Не ври. Покажи мне все скелеты в шкафу. Только мне. А большего не надо.
Он снова растянул губы в улыбке, разрывающей меня на части.
— Но я…
— Раздели со мной одиночество.
— Марк, послушай…
— Разве ты не видишь, что мы одни во Вселенной? За окном ничего. только этот мокрый снег и лиловые сумерки. И никого нет рядом, всё мертво. И мы мертвы.
— Нет, Марк, это ты мёртв. А я нет. Я должна отпустить тебя.
— Я никуда не уйду.
— Но ты должен! Обязан уйти! Мёртвым место в стране мёртвых! А я живая!
— Да кому ты нужна, кроме меня? — рассмеялся он, продемонстрировав ряд жемчужных зубов.
И правда. Кому я нужна? Я нежеланный ребенок, Леа вообще никто не нужен, Том любит не меня, а образ, что придумал себе. Никому я не нужна. У Элли есть Ворон. У мальчика, которого не существует, есть Февраль. А у меня никого нет. Одинокий космический кит, плывущий среди звёзд.
— А кому я нужен? Мы — всё, что есть друг у друга. И так будет всегда.
— Я лицедейка.
— А я благодарный зритель.
— Я тиран.
— А я покорный раб.
— Я люблю причинять боль.
— А я люблю, когда мне причиняют боль.
— Я вампир.
— Тогда выпей мою кровь.
— Я разобью твоё сердце.
— Так давай. Я вручу тебе своё сердце на серебряном блюдце. Бей его, жги его. Я даже не вскрикну.
— Ты мёртв.
— Разве это кому-то мешало?
— Ты должен идти. Я помогу тебе.
Я схватила его за шкирку и толкнула его в сторону окна.
ЗВОН
Падающее тело. Падающий снег. Ночь. Туча, наползающая на луну. Ворвавшийся в светлую комнату ветер. Опрокинутая кружка, разлитое какао. А он падал, протянув руку вверх, стараясь ухватить хоть кусочек неба. Он смотрел не на меня. Он смотрел прямо вверх, в те дали, что были недоступны мне. По его щекам катились слёзы, тут же замерзающие. Разве в ту ночь было так холодно? Нет, это не снег и не мороз. Это лёд, сковавший моё сердце.
Марк растаял на полпути к земле. Как снежинка. Забрав с собой всякую вероятность находиться там. Оставив меня одну. Опять.
Зал ещё хранил его запах. Но вскоре и он выветрился. одинокий ветер забрал его и продолжил блуждать по округе. Я села на пол. Я одна в большом зале. Я одна в большом доме. Я одна в большом мире?
Я застряла? Похоже на то. 14 февраля 2012 года — моя тюрьма. Да уж, удачный выбор. Одно из самых счастливых воспоминаний. Мы оба сбежали с вечеринки и пришли к Тому. Тот быстренько свалился в обнимку с принесенной нами бутылкой вина, а мы сидели, пили какая и наблюдали за тем, как падает снег.
Я поднимаю кружку с какао. Недовольно цокаю. Жаль, что я пролила его. Могла бы допить. Люблю какао. Радиоприемник молчит, он сломался. Давно должен был. Нафига его Марк сюда притащил?