– Что это? – поинтересовался Рей, плохо представлявший себе Чикаго. Сэм улыбнулся одними уголками губ.
– Сейчас увидишь. Думаю, тебе понравится.
Рею не понравилось – он был в полнейшем восторге. Сам Сэм никогда не был в Линкольн-парке, только слышал о нем, так что очень боялся, что реальность окажется хуже ожиданий, но интуиция его не подвела. Зоопарк произвел на Рея неизгладимое впечатление.
Его глаза сияли. Он подолгу зависал у вольеров, внимательно разглядывая животных и засыпая Сэма ворохом вопросов. Львы, обезьяны, ящерицы, фламинго – его интересовали буквально все живые твари, от мала до велика, и через некоторое время стало ясно как божий день, что они застряли здесь до самого закрытия. Сэма это вполне устраивало. Он и сам будто бы заразился восторгом Рея, с удивлением отмечая, как рассеивается плохое настроение, и белоснежная аура Рея вновь расцветает разноцветными красками. Наступление вечера они встречали на пляже, расслаблено развалившись на земле.
– Жаль, Молли пришлось оставить в номере, – пожаловался Рей, но тут же возразил сам себе: – Правда, думаю, в зоопарк бы ее не пустили. Да и брать ее с собой в… Куда мы должны прийти?
– В «Эдем», – поморщившись, ответил Сэм. – Не знаю как Молли, но тебя туда точно брать не стоило бы. Не дорос еще. Но оставлять тебя одного я не хочу еще больше.
– Я зажмурюсь, – пообещал Рей, и его губы тронула лукавая полуулыбка. – Честное-пречестное слово. И даже не буду подглядывать. Если только одним глазком.
– Меня посадят за растление несовершеннолетних, – пожаловался Сэм в пространство. – Ладно, шутки в сторону. Нам пора идти: клуб сейчас откроется.
У парадного входа «Эдема» толпились люди. Клуб считался престижным, даже элитарным, и попасть в него было не так-то просто. Здесь отдыхали звезды, политики, бизнесмены, скрываясь от дневной суеты в уютных затемненных нишах, на танцполе оттягивалась золотая молодежь, а на втором этаже располагались комнаты, прозванные завсегдатаями «переговорными». Пространство их было организовано таким образом, что посетители не пересекались при входе и выходе, что сохраняло приватность и интимность встреч. Надо ли говорить, что сервис пользовался популярностью?
Пробиваться через толпу Сэм не стал. Он обогнул здание, нырнул в узкий, забитый баками и жестяными бочками переулок и остановился у массивной железной двери с горизонтальным смотровым окошком.
– Ух ты, как в шпионских фильмах! – восхитился Рей, не отстававший от него ни на шаг. Сэм оглянулся на него через плечо. В тусклом свете единственного фонаря мальчишка выглядел еще бледнее, чем днем. Черты его лица заострились, под глазами пролегли глубокие тени, уголки губ болезненно заломились вниз. Клетчатая рубашка, купленная ему в самом начале их неожиданного путешествия, висела мешком на худых плечах, а в ремне джинсов Сэму пришлось проколоть еще одно отверстие. Но несмотря на это, от него все так же исходил кристально-белый свет, ставший даже еще ярче, чем прежде. Сила Артефакта сияла, бурлила, перекатывалась в хрупком теле, и Сэму порой казалось, что он чувствует исходящее от нее тепло. Тепло Рея.
– Сейчас будет еще круче, – подмигнул он, доставая из-под ворота футболки серебряную цепочку с медальоном. Рей уставился на него во все глаза. Сэм тоже принялся рассматривать хорошо знакомую с детства вещь так, будто видел ее в первый раз, прослеживая подушечкой большого пальца потемневший от времени узор. На гладкой поверхности медальона были изображены роза и змея, которые, сплетаясь воедино, ранили друг друга шипами и клыками. Вечные соперники, увязшие в вечной борьбе. Сэм перевернул медальон лицевой стороной вниз.
– А вот и наш пропуск, – вымученно улыбнулся он и решительно, не давая себе времени передумать, постучал в дверь. Каждому удару гулко вторило эхо.